В Сарае я расплачусь с тобой сполна, друг мой. У тебя будет все: арабские скакуны, прелестные наложницы, роскошное оружие, много звонкой монеты… Ну, пойдешь со мной против Тохтамыша?
Мамай несколько раз хлопнул Кайраука ладонью по широкой груди, стараясь заглянуть ему в глаза. Однако Кайраук смотрел себе под ноги, его скуластое лицо было сумрачно и замкнуто.
– Прости, повелитель, – пробормотал Кайраук, – но мне с тобой не по пути. Я сражался в рядах твоего войска против русов, но теперь у меня не осталось ни сил, ни желания воевать. Мой брат сообщает мне, что Тохтамыш чистокровный Чингизид, поэтому он достоин ханского трона. Я не стану воевать с Тохтамышем. Я ухожу домой.
Оттеснив плечом Мамая, Кайраук двинулся туда, где плотной толпой стояли кипчаки из его отряда, готовые пойти за ним. Многие из этих воинов уже сидели верхом на своих поджарых лошадях с длинными хвостами. Кое-кто из кипчаков еще не оседлал своих коней, эти воины стояли с седлами в руках, ожидая, чем завершится перепалка между Мамаем и Кайрауком.
– Ты гнусный изменник! – выкрикивал Мамай вслед Кайрауку. – Ты скотина и мерзавец! И твой брат такой же!.. Вся ваша семья – это выродки в человечьем обличье! У вас в жилах течет волчья кровь!.. Я плюю на тебя, негодяй!
Разошедшийся Мамай и впрямь плюнул на утоптанную траву, на которой остались отпечатки сапог Кайраука.
– Не плеваться надо, глупец, а угостить этих трусов стрелами! – проговорила подбежавшая к Мамаю Ханум, сделав кивок в сторону людей Кайраука, собирающихся в дорогу. – Прикажи своим верным нукерам окружить этих изменников. Их нужно разоружить и перебить!
Ханум поддержали самые решительные из приближенных Мамая. Правда, таких нашлось всего пятеро. Все прочие вельможи, наоборот, отговаривали Мамая от слишком крутых мер. «Коль мы истребим отряд Кайраука, то это оттолкнет от нас многих кипчаков, – говорили осторожные голоса. – Без кипчаков наше войско убавится наполовину. Этого нельзя допустить. Пусть уходит Кайраук со своими батырами, благо что он стремится домой, а не к Тохтамышу».
Мамай согласился с теми из своих советников, кто не желал учинять кровавую бойню. Мамай не хотел раскола в своем войске, поэтому он позволил Кайрауку и его воинам беспрепятственно покинуть стан.
Едва Мамай вернулся в свою юрту, желая залить кумысом печаль и досаду, как пред ним вновь предстала Ханум, подобная рассвирепевшей львице.
– Разве ты похож на повелителя?! На тебя же жалко смотреть! – С этими словами Ханум выбила из рук Мамая чашу с кумысом. – Давай, напейся вдрызг, залей хмельным питьем свою очередную неудачу! Только что Кайраук при всех унизил тебя, муж мой. На глазах у твоих эмиров и нукеров, на глазах у всего войска Кайраук ушел от тебя с пятью сотнями таких же изменников! Тебе нанесли оскорбление, Мамай. И ты стерпел это!
– Замолчи, женщина! – разъярился Мамай, стряхивая со своего богатого чапана жирные капли желтоватого кумыса. –
