исцев, сосредоточенных на описании важных столичных событий. Обитатели этих мест дольше других хранили верность прадедовским обычаям и вере.
Но навсегда укрыться от веяний времени не удавалось еще никому.
Это ненаписанная история. История, буквы которой так и не были собраны в летописи.
Азъ
Сосновый плот, медленно поворачиваясь, плыл в утренней дымке. Под намокшими бревнами журчала вода. Кормовое весло оставляло на глади лесной речки вихрящийся след. На плоту, свернувшись клубком, лежал парнишка лет тринадцати. Лицо его было прикрыто войлочным колпачком, босые ноги зябко поджаты. Солнце еще не встало, холодок июньского утра заставлял Доброшку (так звали юного кормчего, единственного обитателя плота) сильнее сжиматься под куцей рогожкой, заменявшей ему одеяло.
Вдруг плот зацепился за корягу, раздался всплеск. Мальчишка чуть не слетел в воду, встрепенулся, сел и принялся недоуменно оглядываться вокруг. Но замешательство длилось всего секунду.
Он вспомнил вечер вчерашнего дня. Вспомнил мостки у родного Летославца, по которым он, крадучись в непроглядной тьме, спускался к реке. Вспомнил, как грузил на плот то, что удалось собрать в дорогу. Вспомнил, как непослушными от волнения руками развязывал намертво скрученный узел.
Доброшкина мысль сделала рывок – он на четвереньках принялся метаться по плоту. Наконец из-под берестяного покрова на свет божий появилась котомка, перевязанная тонким ремешком. Успокоившись, паренек сел на край плота, опустил ноги в теплую воду и аккуратно распутал завязки.
В котомке было много интересного – подготовка к побегу была обстоятельной и долгой. Прежде всего, конечно, еда – кусок пшеничного хлеба, в который Доброшка тут же впился зубами, потом – выторгованный за пригоршню соли кусок вяленой конины, две головки лука и соль – примерно полмешочка. Помимо еды поклажу составляли иголка с ниткой, три костяных крючка для рыбной ловли, две запасные тетивы к луку, небольшой, но остро отточенный нож, выкованный из обломка меча, найденного им на дне пересохшего ручья (в оплату он отдал кузнецу остатки железа) и еще одна вещица. Именно из-за нее начинающий странник и начал перебирать свои пожитки. Именно ее он берег пуще всего и больше всего боялся потерять.
Выглядел он обычно: кусок кожи (правда, хорошей, гладкой и белой), свернутый в тугую трубочку и обернутый тряпицей. Если трубочку развернуть, на лицевой стороне пергамента открывались буквы и рисунки, которые на первый взгляд могли показаться всего лишь затейливым узором или пятнами крови. Но так мог подумать только какой-нибудь невежда.
А Доброшка невеждой не был. Недаром он с семи лет ходил за десять верст в монастырь к учителю – седенькому монаху Максиму, который не только выучил его читать и считать аж до ста, но рассказывал ему о дальних странах, где и зимой жарко греет солнышко, бегают петухи размером с коня, люди все черны, а земля, наоборот, бела.
И не только рассказывал, но и в книгах старых показывал рисунки: и дельфина показывал, и велиблуда, и странное эфиопское существо, слона, у которого два хвоста – один, как полагается, сзади, а другой спереди – прям на морде, и много разных других чудес. И вот там-то, в ларе, где хранились древние книги в тяжелых деревянных переплетах, Доброшка однажды и заприметил тряпичный сверточек.
– Максим, а это что? – спросил он, выхватив непонятный предмет из огромного сундука.
Монах, похоже, и сам не сразу понял, откуда в его келье взялась эта штука. Но, приглядевшись, пощурив старые глаза, усмехнулся, взял из рук ученика сверток, снял тряпицу и бережно развернул пергамент.
– Это, дружочек Константин (монах всегда называл его не обычным, а крестильным именем), карта, описание Земли, где какие страны расположены, реки, моря, океан… Вот Эфиопия – помнишь, я тебе рассказывал? Вот здесь британцы живут. А вот тут, с краю, видишь, написано: «рай» – там сад Эдемский. Туда праведники попадают по воле Божьей…
Хорошо было. А теперь еще лучше. Доброшка оттолкнулся длиной жердиной, и плот медленно заскользил по течению дальше. Путь ему лежал далекий. И карту он взял у из монастырского книжного ларя не просто так. Цель-то была поставлена запредельная – волшебная страна Индия. Но да нее доплыть-то – как? А по карте – может, и получится добраться.
В Индии правит славный царь. И богатств у него немерено, и чудеса разные: змеи огнедышащие, повозки небесные. Все есть. С одним только царь индийский мается: люди в его стране живут все какие-то ненастоящие. У одних головы песьи, у других голов вовсе нет, а рты на животе. Так отец Максим рассказывал. Он, правда, сам в Индии не был. Но в древних книгах все очень подробно описано.
Вот и решил тогда уже Доброшка, что, как вырастет, непременно отправится к индийскому царю. Небось его-то, такого ловкого и умного, индийский царь с радостью на службу возьмет. У него там молодцов-то настоящих большая нехватка. Станет он царю служить верой и правдой,
