румынской культуры» – Шталь имел в виду выдающегося валашского господаря XVIII в., положившего начало блестящему периоду культурного возрождения. Шталь подчеркнул, что поддержка короля была незаменимой для многих важных культурных достижений, таких как создание Музея румынского села, для которого изо всех уголков страны привезли в Бухарест образцы традиционных деревянных строений. Через носивший его имя фонд Кароль щедро финансировал издание ряда периодических изданий и публикаций по проблемам истории и культуры. «Жаль, – заключил Шталь, – что у этого способного и полного разнообразных достоинств человека были, наряду с ними, большие недостатки»[88].
Один из распространенных мифов о Кароле, бытующий со времен его правления, происходит из окружения Ю. Маниу. Согласно этому мифу, с самого начала своего царствования Кароль последовательно прилагал усилия для свержения демократии и установления королевской диктатуры, и этой цели он в конечном итоге достиг в феврале 1938 г.[89] В действительности, однако, политика Кароля в 1930–1938 гг. ни в коем случае не была последовательной. Действительно, Кароль сотрудничал с румынскими политическими партиями и политиками исключительно на своих условиях, которые предполагали прежде всего защиту его многочисленных финансовых интересов. Злоупотребляя конституционной прерогативой назначения премьер-министров и членов правительства, Кароль неизменно выбирал наиболее податливого к его давлению и манипуляциям кандидата. Одновременно он стремился ослабить, изолировать и по возможности лишить влияния те политические группы, которые, как Маниу и идущая за ним НЦП, сопротивлялись его злоупотреблениям. В этом отношении Кароль порвал с традицией, заложенной двумя предыдущими румынскими монархами из той же династии, которые не вмешивались в персональные разборки в румынских элитах, занимая положение «над схваткой». Как красноречиво выразился один наблюдатель, «из порядочных людей Кароль II всегда выбирал самого гибкого; из остальных самого большого угодника»[90]. «Угодник» (lichea) – самое частое уничижительное прозвище, звучавшее в адрес любимчиков Кароля. К этому прозвищу прибегали как те, кто завидовал получившим доступ к кормушке, так и те, кто испытывал подлинно моральное отвращение к коррумпированному режиму монарха.
Способ взаимодействия Кароля с румынскими политиками часто интерпретируется как сознательная стратегия раздробления политических партий, особенно крупных, как предварительный этап перед их полным устранением[91]. Принять такую интерпретацию – значит приписать Каролю долговременную стратегию и целеустремленность, на которые он не был способен[92]. Недавно опубликованные дневники Кароля вкупе с другими ставшими доступными источниками ясно свидетельствуют, что он был бы рад продолжать «сотрудничество» с румынскими партиями и после 1937 г. в том же духе, что и прежде, если бы это было возможным. Такая возможность исчезла
Zoltân Rostâs,
См., например, заявление Юлиу Маниу перед группой журналистов, в конце 1938 – начале 1939 г., в котором он утверждал, что король
Mihail Manoilescu,
На это нам указывает язык, используемый Кейтом Хитчинсом (Keith Hitchins) в своей книге, которая всё еще остается одной из самых читаемых по современной румынской истории. См. Hitchins,
Замечание Г. Гафенку, который в то время был видным членом партии Маниу, но в дальнейшем покинул его и примкнул к королевской диктатуре, чтобы занять в правительстве пост министра иностранных дел: «И если бы мы, по крайней мере, были бы перед лицом всесильной воли решительного, энергичного и величественного тирана <…> Но нет! „Тираном” был колеблющийся, симпатичный молодой человек
