золотой самородок. Но если дал слово – сдержит непременно. Председателем артели теперь его сын, бывший журналист, в криминале не замешан. Отец его держит в узде. Знаю, что Малявин пытался наладить контакт с группировкой Кнехта, через школьного приятеля Шулякова. Это бывший боксер по кличке Чемпион.
– Видимо, искал поддержки, защиты?
– Да, Смирнов, к сожалению, так. Ближайшие три дня поработаешь на аффинажном заводе вместе с налоговым инспектором. Познакомишься с процессом обогащения золотоносных концентратов, чтобы не выглядеть потом профаном. Посмотришь, как шлих превращают в слитки высшей пробы. С людьми пообщаешься. Заодно, поищешь людей, склонных к сотрудничеству. Вот кандидаты. Их трое, особенно интересен Петраков, недавно осужденный условно за мелкое хулиганство. С него и начнешь.
Старший лейтенант Смирнов забрал документы и вышел из кабинета заместителя начальника управления в приподнятом настроении. Тема с золотом его будоражила. При удачном раскладе можно получить поощрение и, кроме того, зацепить маленькую золотую рыбку. Жена третий год сидела дома с малышом, его зарплаты едва хватало на самое необходимое. Товарищ в оперативном отделе предложил заняться крышеванием магаданского учебного комбината, который приватизировал директор с большими нарушениями, но Смирнов отказался, решил перетерпеть. Если рисковать, то по-крупному, решил он для себя. В их конторе сквозняков хватает, если сразу не уволят, так могут вывести за штат или задвинут на самый низ, как иной раз шутили сотрудники, – «в архиве папки перебирать».
Глава 3. Приисковое золото
В ту зиму, когда выпустили из тюрьмы, Цукан тут же подался от греха подальше, в Якутию, опасаясь, что в Уфе в покое гэбня не оставит. По прилете из-за поганого своего настроения забичевал в алданской гостинице, стягивая в номер услужливых придурков. От продолжительной пьянки и безделья стало пошаливать давление, о чем он никогда раньше не подозревал. Но и это его не огорчило, когда припекало и делалось худо, он умышленно вспоминал лагерный быт, промороженный хлеб, фуфайку на рыбьем меху и совсем нехолостые выстрелы конвоиров и тут же невольно проговаривал: «Всё будет абгемахт, Аркаша». Через чужих людей узнавал новости в поселке и про артель «Звезда», куда ему входа нет. Когда сорвался в отъезд в сентябре, Барабанов сказал, что не примет заново на работу, и это железно, тут хоть на колени становись, всё одно не возьмет, упертый мужик.
– Писец нашей «Звезде», – пошутил знакомый артельщик. – Наехали круто, со всех сторон обложили.
– Да не впервой. Барабанов выкрутится, вот увидишь…
«Обойдусь», – старательно успокаивал себя Цукан, а не очень-то получалось. В подпитии выползали разные обиды. «Да я столько для вас сделал!» – жалился он неизвестно кому. Вспоминал про открытый золотоносный участок на Чульгане, с которого за один сезон взяли 340 килограммов золота.
Мог бы и дальше бездельничать, денег на книжке оставалось достаточно, да надоело.
