полотенца.
– …Вот газ, смотри…
Плита о двух конфорках. Посуда.
– Ну, удобства, сама понимаешь, на улице, – Лариска осмотрелась. – В общем, разберешься. А если не разберешься, то звони.
Конечно.
Позвонит. И разберется. То есть сначала разберется, а потом позвонит… и уже охота назад попроситься. Есть ведь другие варианты. Например, можно квартиру снять, где-нибудь в городе… правда, у Женьки денег не так много осталось, но если попросить родителей… объяснить родителям.
– Что-то ты совсем скуксилась, подруга, – Лариска покачала головой. – В общем, так, я сейчас схожу к старухе, она тут вместо старосты, скажу, пусть тебя сторожем на месяцок оформит.
– Кем?
– Сторожем. Да отомри ты! Все одно на кладбище живешь. Работа – не бей лежачего. Хоронить тут не хоронят уже лет двадцать. Деревенька тихая, чужаков нет. Просто ставка имеется, вот и… заплатят, конечно, копейки, но тебе и это надо. Для начала. Ну, обживайся…
И Лариска ушла.
Сразу стало не по себе. Старый дом, очнувшись от дремы, приглядывался к Женьке. Он видел ее насквозь вместе с нелепыми страхами, сомнениями и желанием вернуться к прежней, уже недоступной жизни.
– Я справлюсь, – сказала Женька, расстегивая молнию на сумке. – Я сильная…
Прозвучало донельзя жалко.
Аня научилась чувствовать его появления задолго до того, как раздастся звук шагов. Просто в комнате что-то неуловимо менялось.
Моргала лампочка. И отвратительная белизна кафеля тускнела. Само дыхание сбивалось. Ему нравился страх, человеку, который скрывал свое лицо за детской маской. Ане вспомнился стишок: идет бычок, качается, вздыхает на ходу…
…Минотавр вздыхал шумно, как-то картинно.
Проворачивал ключ в замке.
И говорил:
– Я вернулся.
Он приносил с собой еду и воду и поил, прижав к губам горлышко бутылки. Аня глотала. Потом покорно открывала рот, а Минотавр запихивал в него кусочки вареного мяса. Мясо было жестким, и Аня с трудом прожевывала его, он же смотрел.
Любовался.
…Быть может, если все так и продолжится, Аня сумеет сбежать? Ведь развязал же он ее после первого разговора?
– Я… – она сглотнула, пусть в горле и пересохло. Воду и еду он уносил с собой. – Я рада, что ты, наконец, появился. Мне здесь… так страшно.
Она почти не соврала.
Страшно.
Жутко. И лампочка светит постоянно. Выложенная белым кафелем клетка невелика: пять на пять шагов. Потолок высокий. Жгут провода. Лампа. И лестница наверх. Десяток ступеней, которые заканчиваются дверью.
– Ты пыталась убежать, – с упреком произнес Минотавр и легонько хлопнул по губам.
– Нет!
– Да, – он снова ударил, уже сильнее, и Аня поспешно облизала губы. – Ты поднялась по лестнице…
…Следит?
Как она раньше не
