крапива. Ежевечерний коровий парад, и лопату, врученную бабкой, – за коровами надо было убрать. Помнил огород и колючую малину, кусты крыжовника, что вызревал ближе к середине лета. Смородину, черную, сладкую, и красную тяжелыми гроздьями… яблоки на яблонях.
Старого пса. Курятник. И дюжину кур, возглавляемую цветастым важным петухом. Память подкидывала живые картинки, но все не те. Иллария ведь не про счастливое детство спрашивает и не про побеги на озеро, куда Ивану соваться было строго-настрого запрещено. На дне озера били ключи, и вода, прогреваясь поверху, в толще своей оставалась ледяною. Оттого пловцов, что ныряли смело, раскаленные июльским солнцем, зачастую прихватывала судорога, и в озере, случалось, искали потом утопленников.
…Про русалок рассказывали.
И про Ильин день, после которого к воде соваться совсем уж нельзя.
Нет, Ларе нужны люди, живущие в деревне. А ведь многие разъехались. Иван не мог бы точно сказать, когда именно умерла деревня. Занят был. Учился. Наведывался, конечно, по старой школьной еще привычке летом. И бабка, старея, иссыхая, ждала его приездов…
…А умерла зимой. И сказали Ивану не сразу. У него же сессия, как отвлекаться?
Следующее лето он провел в городе, заперев себя в четырех стенах, и стены эти раскалялись, в квартире становилось душно, и Иван глотал пропитанный асфальтовой пылью воздух. Потом выяснилось, что бабка оставила завещание, отписала ему дом. И родители стали заговаривать о продаже. Покупатель имелся, деньги, конечно, давал небольшие, но хоть что-то, а Иван уперся. Глупость, конечно, ведь за домом присматривать нужно. Зимой протапливать, летом – проветривать. А еще хозяйство, огород и сад… кто будет ухаживать? У Ивана учеба. Да и после учебы совсем другая жизнь начнется. Ивана ею пугали, а он только хмурился, поджимал губы и упрямо мотал головой. Впервые, кажется, поссорился с родителями, искренне не понимавшими, почему он, послушный их сын, отказывается от столь удачного варианта.
За домом присматривал сам, как умел. И сердце ныло, что умел плохо, и дом постепенно разваливался. Это уже потом, когда появились деньги, Иван не столько восстановил, сколько перестроил.
В Козлах остались немногие.
– Сигизмунд, – Иван решил начать с первого дома, благо улица осталась одна, широкая. – Он вообще не из местных. Точнее, как я. Его бабка в Козлах жила, а он на лето приезжал. Честно говоря, знакомы шапочно. Он старше меня, но не так, чтобы намного.
Лара кивнула.
– В общем, он не то писатель, не то художник. Я так и не понял. Встречались пару раз. Здоровались, но и только. Мужик как мужик. Не женат вроде. Детей нет.
Странно понимать, что он, Иван, фактически ничего-то о соседе не знает. Что сосед этот живет рядом, почитай, через два дома и, вполне может статься, ненормален.
– Вроде по возрасту подходит, ему где-то слегка за сорок, но выглядит моложе. И за собой следит. Потом Вовчик, внук бабы Гали… да, ты бабу Галю не знаешь. Она агротехником в колхозе была. А теперь ирисы сортовые разводит. Она и мне
