ее подросткам – детям офицеров и прапорщиков. Во время второй тренировки сверхсрочник Козлов провел мастерский удар прямо в Володин нос. На секунду мир потемнел, глаза от брызнувшей боли, казалось, выскочили из орбит и укатились с ринга.
Несчастья на этом не закончились. Володю привели в санчасть, где хозяйничал фельдшер Георгий Кикнадзе.
– Садысь сюда, – велел тот и показал на стул. Осмотрев съехавший на одну сторону нос, Георгий поставил диагноз: – Нэ надо вэзти в дэвызыю. Самы поправым.
У Володи стали потеть ладони, когда он увидел, что Кикнадзе выбирает скальпель: возьмет в руки один, посмотрит оценивающе, потом взгляд на Володин нос, швырнет с металлическим лязгом на поднос, берет следующий и снова к Володе примеряет.
Наконец выбрал, и Володя немного успокоился, так как Кикнадзе стал обматывать лезвие скальпеля бинтом.
Дальнейшие действия фельдшера, которые кощунственно было бы назвать операцией, заключались в следующем. Он вставил рукоятку скальпеля в левую Володину ноздрю (именно сюда и съехал нос), свою волосатую кисть прижал к его правому уху. И нажал!
Очень сильно нажал на скальпель и на ухо, оказывая сопротивление. Хруст раздался чудовищный, но слышал Володя его, теряя сознание. Последней мыслью была уверенность, что теперь глаза точно не удержатся в глазницах.
Очнулся от резкого запаха нашатырного спирта.
– Обоняние работает, слезы черэз нос тэкут, – констатировал Кикнадзе. – Здоров, можешь ытты. Нэ можешь?
Он взял Володю, у которого ноги и руки трепетали, как флаг на крыше штаба, и передал отцу.
С тех пор при слове «бокс» в Володином мозгу звучало эхо хруста носовых перегородок, и надеть перчатки его не заставило бы ничто на свете, даже измена жены.
На заводе, где работал Володя, был небольшой спортивный зал. Одну из торцовых стен в нем отделали зеркалами. Днем дети сотрудников занимались здесь гимнастикой и балетом, женщины – аэробикой. Вечером приходили мужики, приносили из подсобки гири, штанги, отодвигали от стен тренажеры и растили бицепсы, трицепсы и прочие достоинства мужского тела. Неизвестно кто с большим удовольствием рассматривал себя в зеркалах: девчушки, закрутившие ноги в пятую позицию, или любители-атлеты из гальванического и сборочного цехов.
Володя приходил теперь в спортивный зал каждый вечер, готовил свои мышцы для предстоящей встречи с Ивановым. На улицах его принимали за пьяного – так водило от усталости и чрезмерной нагрузки, которую он задавал своему телу, отвыкшему от физических упражнений.
Гену разбирало любопытство: что за женщина выбила Володьку из глубокой колеи верной семейной жизни и регулярно доводит до физического истощения. Как-то вечером, не без зависти глядя на измученного приятеля, Гена спросил:
– Как хоть ее зовут?
– Кого? – не понял Володя.
– Ту, кто тебя так ухаживает, что ты вилкой в
