запрещавший деятельность только что учрежденной Коммунистической партии Югославии (КПЮ), и последней пришлось перейти на нелегальное положение. Конечно, это очень ослабило партию, созданную на основе довоенных социал-демократических и социалистических партий, имевших разные традиции и культуру: число ее членов сократилось с 65 тыс. человек (в 1920 г.) до 688 (в 1924 г.)[52]. Йосип Броз, хотя и вступил в партию, не принимал участия в ожесточенных политических баталиях между фракциями, которые велись «генералами без армий». Он выбрал другую сферу деятельности – профсоюзы, в которых коммунисты занимали прочное положение. Несмотря на это, ему не удалось избежать доносов, увольнений со службы, даже тюремных заключений и избиений в них[53]. Как и в довоенные годы, он не удерживался долго на одном месте: работал в Загребе, Беловаре, на верфи в Кралевице, в Велико-Тройстве и даже в вагонном депо в г. Смедеревска Паланка. На какое-то время он вернулся и к своей первой профессии – устроился официантом, но вскоре организовал среди коллег забастовку, и его уволили[54].
В 1926 г. он захотел вступить в Белграде в одну из местных партийных ячеек. Однако правая фракция, заправлявшая партийными делами в городе, отказала ему в приеме, поскольку ее руководители считали, что он не принадлежит ни к ним, ни к левым. «Эта фракционность настолько широко распространилась, что честные коммунисты не имели возможности вступить в партийные организации. Таким способом руководители обеспечивали прочность своих позиций <…>, ведь они получали помощь от Коминтерна. То есть не просто помощь, это была регулярная ежемесячная плата <…>, намного большая, чем зарплата чиновников высокого ранга. <…> И это, помимо всего прочего, подвигло меня вступить в борьбу с фракционностью»[55]. Вернувшись в 1927 г. в Загреб, Броз начал агитацию: сперва – как секретарь Союза хорватских металлистов и кожевенников, затем – как секретарь городского комитета Компартии, в котором он присоединился к центристам, противостоявшим как левой, так и правой фракциям. Первая поддерживала федералистскую концепцию общественного и государственного устройства, вторая – централистскую, при этом, естественно, проявлялись и различия между политическими культурами Белграда и Загреба. Как впоследствии писал Мирослав Крлежа, «обсуждение не могло выйти из заколдованного круга: “без полной демократии нет решения национального вопроса” или “без решения национального вопроса нет полной демократии”»[56].
Поскольку с середины 1920-х до середины 1930-х гг. Коминтерн, объединивший все коммунистические партии мира и подчинивший их Москве, видел в Королевстве СХС, «этом искусственном творении Версаля», возможный трамплин для нападения империалистических сил на Советский Союз, он выступал за его распад и образование на Балканах федерации социалистических республик. В резолюции комиссии Коминтерна по особым делам, опубликованной весной 1925 г., КПЮ давалось следующее напутствие: «Партия, по максимуму проводя пропаганду и
AS. Dedijer. T. e. 111. Magnetofonska snimka predavanja Josipa Broza Tita 26. i 27. ožujka 1977. g. u Kumrovcu. S. 12, 23, 24.
NSK. M. Krleža. «A» 210.
