– словно мне в руки попала новая игрушка. “Замолчи! – оборвал меня папа. – Он все равно не слышит, зови не зови!” Я поднял глаза на папу, перевел их на человека в кровати и послушно закрыл рот.
Тетя сказала, что дедушка превратился в растение.
– Такие люди не могут ни говорить, ни двигаться, все время остаются в одном и том же положении. – Тетя указала на подоконник, где стоял горшок с умирающей орхидеей. – Вот как этот цветок.
На другой день я тайком прибежал в больницу, взял кувшин с водой, залез к дедушке на кровать и полил его с ног до головы. А потом встал у кровати и не сводил с него глаз – мне не терпелось узнать, какие на дедушке распустятся цветы. Кончилось тем, что пришла медсестра и, лопаясь от злости, сменила дедушке промокшие простыни.
Потом она засунула ему в рот длинную трубку, по которой текла темно-коричневая жидкость. Я стоял в сторонке, хлопая глазами, – оказывается, вот как дедушка всасывает питательные вещества.
Теперь я почти каждый день навещал дедушку в больнице. Я стоял у кровати и глядел на него, а он на меня. Я моргал, он тоже моргал. Как-то раз я подмигнул дедушке левым глазом, ждал, что он подмигнет в ответ, но дедушка просто моргнул. Тогда я подмигнул правым глазом, но на этот раз он уставился на меня, вообще не мигая. Я снова и снова показывал дедушке, как надо подмигивать, но он так и не смог повторить. Ровно в три часа дня в палату приходила медсестра, дедушку требовалось кормить всего раз в сутки. Медсестра прогоняла меня и закрывала дверь на щеколду. Потом я понял: она не хотела, чтобы я смотрел, как дедушке опорожняют кишечник. Но как дедушка ходит в туалет? Я все детство бился над этой загадкой.
Для меня дедушка был чем-то вроде растения, оставшегося на попечении у чужих людей, и я считал своим долгом регулярно его навещать. Еще я надеялся, что смогу обучить дедушку разным командам, чтобы он моргал, поднимал брови или улыбался. После двух недель дрессировки мы совершенно не сдвинулись с места, и я эту идею забросил.
А потом вся моя любовь переключилась на ежа. Как-то раз я пошел за пампушками для бабушки и по дороге встретил ежа. Я подкрался на цыпочках и накрыл его матерчатым мешком для пампушек, схватил мешок в руки и понесся домой. Бабушка не разрешила держать ежа в квартире, пришлось устроить ему домик на заднем дворе. Я нашел треснутый чан, в котором раньше солили овощи, посадил туда ежа, а сверху положил кусок шифера. Каждый день я носил ему помидорные шкурки и стебли от огурцов, надевал перчатки и бережно его гладил. С появлением ежа я на время позабыл о дедушке. Но однажды в воскресенье тетя повела меня в гости к какой-то своей подруге с работы, по дороге разразился ливень, и я сразу вспомнил о еже. Когда прибежал домой, дождевая вода переливалась через края чана, а внутри со вздувшимся брюхом плавал мой еж, и иголки его размякли.
Много дней я горевал по ежу, а оправившись, снова вспомнил о дедушке. Оказалось, ни бабушка, ни тетя не навещают его в больнице и дома о нем не говорят. Они как
