ку пошевелить ногой и заверещал от боли.
Поверх его порванной штанины была повязана моя арафатка, которую я около десяти минут назад обернул вокруг ноги друга. Привычный черно-белый орнамент платка был запачкан кровью, а на наружной стороне голеностопа, обращенной ко мне, отчетливо угадывалась выпуклость – сломанная кость торчала у него прямо из ноги.
– Твою мать, ты…
– Не переживай, все не так плохо. Будешь пить? Тут осталось немного воды. – Я, не дожидаясь его ответа, отвернул крышку бутылки, заполненной водой примерно на треть. Достал две таблетки анальгина из внутреннего кармана куртки. Последние несколько месяцев у меня были частые головные боли, что я связывал с общим переутомлением, поэтому элементарные обезболивающие всегда были при мне. Черные от грязи пальцы пачкали белую бумажную упаковку. Надорвал, извлек две таблетки: – Вот, держи.
Я приподнял голову друга, дал ему сделать несколько глотков из бутылки. Затем поставил бутылку рядом, показал две таблетки и протянул на ладони к его рту:
– Разгрызи.
Он посмотрел на меня. «Что это?» – читалось в его глазах.
– Грызи, будет легче. Он взял таблетки с моей руки и через мгновение я, держа его за затылок, почувствовал вибрацию челюстей, раскусывающих лекарство.
Я снова взял бутылку в руки и дал ему допить ее. Он побултыхал воду во рту и проглотил. Затем аккуратно опустил голову на кусок древесной плиты, которую я ранее подложил ему на манер подголовника, чтобы она не запрокидывалась.
– У меня в кармане…
– Что там?
Друг сунул руку в карман и достал оттуда фрагменты своего сломанного телефона. Вместе с тем, что осталось от него, он вытащил из кармана пластмассовое и стеклянное крошево, которое некогда было корпусом и экраном смартфона. Сквозь множественные трещины проглядывалась электронная плата устройства.
– Да, теперь с фото будут проблемы, – хихикнул я, хоть как-то пытаясь отвлечь его от боли.
Друг сдавленно ухмыльнулся:
– Ничего, тогда сфоткаем на твой…
Я сунул руку в карман. Пусто.
– Я так не думаю. Мой наверху.
– М-да… И что теперь?
– Ребята вернутся с чем-то вроде носилок.
– Ага, носилок… Здесь? – Он закашлялся.
Кашлял влажно, с каким-то хрустом и было видно, что каждое его движение отдавалось болью в ноге. Каждый раз он стискивал зубы от боли.
Я аккуратно перевернул его на бок.
– Тише. Нас могут услышать, – прошептал я ему на ухо. – Дыши глубже. Глубже.
С полминуты он пытался раздышаться. Я было подумал, а не ушиб ли он еще и легкие при падении? Вскоре дыхание друга стало более спокойным. Поднимая голову, я огляделся. Тишину жаркого августовского дня нарушало бесконечное стрекотание в траве и нечастые порывы ветра поблизости. Еще какие-то двадцать пять с лишним лет назад место, где мы находились, можно было назвать придомовым двориком. Сейчас же мы сидели под козырьком подъезда потрескавшегося коричнево-серого девятиэтажного здания.
Несколько ступеней, ведущих к подъезду, давно разрушились: от них осталось лишь мелкое каменное крошево, разбросанное посреди ржавых прутьев-оснований. Козырек над входом в дом частично обвалился и покосился, а из трещин в асфальте около дома давно росли деревья и кустарник, который, уходя корнями все глубже, вздымал асфальт, из которого прорастал. Тот, словно вскрытый нарыв, трескался по краям и выпускал из своих недр крепчающие стволы. Буквально через несколько метров от стен этого блочного дома начинался густой лес из ясеней и тополей. Джунгли это место напоминало в основном за счет плотных кустарников и молодых кленов, которые росли повсюду, под тенью более высоких собратьев, создавая непроходимые стены из своих тонких стволов, торчащих во всех направлениях.
Где-то на верхних ярусах деревьев шумел ветер. Пустая пластмассовая бутылка рядом с нами лежала ребром и бросала на грязный бетонный пол подъезда, точнее на то, что от него осталось, два блика света. Я расстегнул поясную застежку и вытащил из-под себя сумку. Она состояла из одного большого отсека на молнии, двух маленьких отделов на пластиковых застежках и нейлонового кейса для бутылки, той самой, что лежала сейчас возле нас.
В большом отделе лежала еще одна пол-литровая смятая пустая бутылка, шайба бычков в томатном соусе, автоматический нож. Расстегнул маленький отдел. Бензиновая ветроустойчивая зажигалка и плотные обрезки бумаги для розжига. Второй карманный отдел – там был мой ингалятор. Астма не беспокоила меня уже несколько лет, но я даже не допускал мысли выйти куда-либо без своего лекарства. Такова была сила самовнушения.
Воды у нас больше не было, и
