Не стоящая выеденного яйца ссора с Аннушкой из-за виртуальной «пантеры» стала каплей, переполнившей чашу, тем самым мелким камешком, что стронул лавину. Теперь менять что-либо и даже о чем-то сожалеть было поздно: лавина уже накрыла его с головой и стремительно несла – несла, надо полагать, не к сияющим вершинам, а в прямо противоположном направлении – к чертям собачьим в пекло.
Неожиданно Александр Иванович почувствовал полное безразличие к своей дальнейшей судьбе – видимо, перегруженный впечатлениями этой сумасшедшей ночи мозг объявил забастовку и впал в прострацию, предоставив событиям развиваться как им заблагорассудится. Перестав стонать и всхлипывать, виртуальный танкист Лялькин самостоятельно повыдергивал из своих окровавленных конечностей скрученные из гвоздей стальные колючки, без посторонней помощи поднялся на ноги и, хромая, оставляя на освещенном луной асфальте темные кровавые отпечатки, направился к зданию УВД.
И на старуху бывает проруха. Объяснить произошедшее Глеб Сиверов не мог ничем, кроме этой старой народной поговорки. Понадобился всего лишь краткий миг, чтобы превратить положение из просто дурацкого в безвыходное, и осознание непоправимости допущенной ошибки пришло мгновенно, с задержкой в какую-то мизерную долю секунды.
Стоя у запертой снаружи стальной двери и чувствуя, как проходит, расползаясь по правому бедру и потихонечку исчезая, легкая боль от шлепка ладонью, Глеб подумал, что чересчур глубоко вжился в роль веселого и бесшабашного пьяницы-моториста Молчанова. Специальный агент ФСБ Сиверов, обнаружив, что неожиданно оказался взаперти, не стал бы издавать досадливые возгласы и совершать ненужные телодвижения, а сразу задействовал бы единственный орган, от которого в сложившейся ситуации мог быть хоть какой-то толк, – головной мозг. Иное дело Федор Молчанов; убедившись в том, что никогда не запиравшийся люк наглухо задраен, и открыть его изнутри нет никакой возможности, этот разгильдяй в промасленной робе вполголоса чертыхнулся и от души хлопнул себя ладонью по бедру. Хлопнул, попал по карману, почувствовал, что в кармане что-то есть, и понял, что пропал со всеми потрохами, раньше, чем вспомнил, что это за штука.
Вышло, действительно, очень глупо, и, вынимая из кармана пульт дистанционного управления радиофицированным взрывателем, Глеб понял, что так, наверное, и должно было случиться рано или поздно. Что бы ни уготовила для него судьба, со стороны его гибель в любом случае должна смотреться достаточно нелепо. Ясно, что от смерти не уйдет никто; ясно также, что люди его профессии, если только не сообразили вовремя сменить амплуа и подыскать более спокойную работу, долго не живут. Но именно потому, что по долгу службы эти люди едва ли не каждый день оставляют смерть с носом, когда она их все-таки настигает, окружающие, разводя руками, говорят: «Надо же, как глупо!» И нет никакой разницы, будет это пуля засевшего на дальней крыше снайпера, неожиданно выскочивший из-за угла автомобиль или внезапный сердечный приступ – любая случайная, скоропостижная смерть выглядит
