управы на пыльной травянистой обочине стояли три автомобиля: известная здесь каждой собаке серебристая «Волга» главы поселения Звонаревой, сине-белая полицейская «шестерка» и сильно запыленный джип, передняя часть которого от бампера до ветрового стекла была густо залеплена разбившейся мошкарой. На крыше внедорожника поблескивало в солнечных лучах синее ведерко проблескового маячка, в котором здесь, за полсотни верст от ближайшего асфальтового шоссе, не было никакой нужды. Загрязненный до почти полной невозможности разобрать буквы и цифры номерной знак многое мог рассказать сведущему в таких вопросах человеку, вызвав разумное желание держаться подальше от этой машины и ее хозяев. Среди местных жителей таких сведущих не было, но синее ведерко, даже если не обращать внимания на стоящие по соседству автомобили, само по себе говорило о многом.
Рядом с машинами топтались те, кто на них приехал – глава поселения Валентина Серафимовна Звонарева, участковый Лузгин, на чьих погонах тускло поблескивали местами облупившиеся до голого олова майорские звезды, и два сравнительно молодых гражданина в штатском, одетые вполне демократично, но при этом как-то так, что в них с первого взгляда можно было признать городских.
– Давно пора, – сердито и неприязненно поджимая густо подведенные перламутровой помадой губы, говорила Валентина Серафимовна. – Я сто раз предупреждала, что добром это безобразие не кончится, но вы же знаете, как это бывает у нас на Руси: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. И вот, пожалуйста, доигрались в демократию!
Участковый Лузгин, в огород которого один за другим падали тяжелые булыжники гневного административного красноречия, молча курил, хмуро глядя в сторону.
– Я предупреждала, – раздражаясь еще больше из-за отсутствия сопротивления, взвинчивая себя звуками собственного голоса, воинственно продолжала госпожа Звонарева, – я говорила, что нельзя позволять сумасшедшему с антисоциальными наклонностями разъезжать повсюду на этом… на этом чудовище! Это ведь уже не первый случай. Вы вспомните, как он едва не сровнял с землей здание управы!
– Так уж и сровнял, – проворчал Лузгин, заметивший, хоть и стоял спиной, как разом насторожились при упоминании об управе молодые люди в штатском. – Просто подъехал и постоял полчасика у крыльца. Между прочим, понять его можно, да и свои пятнадцать суток он давно отсидел.
– Пятнадцать суток! – возмущенно воскликнула Звонарева. – Да по нему психбольница плачет! Причем пожизненно.
– Врачи так не считают, – возразил Лузгин. – Водительские права у него в порядке, медицинская справка свежая, а ее без подписи психиатра не выдают.
– И потом, он разбивает дороги, – оставив в стороне вопрос о психическом здоровье обсуждаемого субъекта, добавила Валентина Серафимовна.
– Он же их и ремонтирует, – напомнил участковый.
– Это как? –
