еще до войны, отец опробовал электрошоковую машину в парке аттракционов: бросаешь десятицентовик в щель, берешься за две ручки и начинаешь потихоньку разводить их в стороны. Чем больше разводишь, тем сильней разряд. В итоге определяешь, какое напряжение можешь вынести до того, как отпустишь ручки. Маленький Питер с восхищением глядел на папу – залитое потом лицо натужно покраснело, но он только сильнее сжимает ручки – и расстояние между ними медленно и неуклонно растет.
Конечно же, машина была непобедима.
Отцу в итоге пришлось отпустить ручки – вскрикнув от уже совершенно невыносимой боли. Но пока он боролся с непобедимой машиной, он был восхитителен. Разумеется, он слегка рисовался перед своим восьмилетним сынишкой – и действительно произвел на мальчика огромное впечатление своей силой воли и выносливостью.
Сам Питер прикоснулся к ручкам на полмгновения и в страхе шарахнулся прочь – он бы и секунды такого ужаса не вынес! Тем больше он восхищался выдержкой отца.
Но склад смертельно опасных наркотиков, принадлежавший повзрослевшему Питеру Сэндзу, был под стать бессмысленному единоборству его отца с электрошоком. Питер, с тщательностью и осмотрительностью алхимика, дозировал и смешивал свои сокровища. Он никогда на принимал наркотики в одиночестве. Всегда рядом должен быть кто-то, кто сможет в пожарном порядке запихнуть ему в рот стандартное противоядие – фенотиацин, если «путешествие» уведет Питера слишком далеко – ввысь или вглубь или куда оно там уводит…
– Наверно, я долбанутый, – как-то признался он Лурин Рей в порыве искренности.
Тем не менее свои опыты Сэндз не прекратил. Он неизменно осматривал товар всякого бродячего торговца, проходившего через Шарлоттсвилль. Находил нужное – и покупал. Его и без того большие фармацевтические запасы постоянно пополнялись новинками: он уже научился с одного взгляда определять примерный состав любой таблетки, любой капсулы, даром что ассортимент был огромный, и непосвященные просто терялись. А Питер запросто определял или угадывал производителя, назначение и состав большинства таблеток и капсул. В этом вопросе он стал ходячей энциклопедией.
– Если ты понимаешь, что у тебя на этом крыша поехала, тогда брось это! – сказала ему Лурин.
Но он бросать не хотел, потому что у него была цель. Он не просто одурманивал себя. Он искал. Искал нечто. Ему казалось, что лишь тоненькая перегородка отделяет его от чего-то важного, значительного. И Питер стремился с помощью своих опасных препаратов проломить эту перегородку – или отодвинуть тяжелый занавес – и прорваться к важному…
По крайней мере эти рациональные доводы он приводил себе в пользу продолжения экспериментов. «Стал бы я валандаться с этими галлюцинациями, – говорил он себе, – если бы не имел в виду высокой цели!»
Ведь опыты приносили мало приятного: иногда он испытывал острейший страх и полное помутнение
