спиной послышались шаги, и Линус поспешил убрать банку в карман куртки.
– Что это у тебя?
Линус одновременно и вздохнул с облегчением, и напрягся. Голос принадлежал Алексу, восемнадцатилетнему парню из соседнего подъезда. Он уже пару раз побывал в исправительном центре и был замешан почти во всем, что творилось на районе. Рассказывали, что он чуть не забил до смерти какого-то юношу. Облегчение Линус почувствовал оттого, что подошел не кто-то из взрослых, а напряжение – потому, что это был именно Алекс.
– Ничего особенного, – ответил Линус и засунул руки в карманы куртки, когда Алекс попал в его поле зрения. Свободно сидящее худи и ботинки «Адидас» не могли скрыть упругие мускулы – результат многих часов, проведенных в тренажерном зале. Татуировка на шее, бритая голова и шрам, тянущийся от глаза до щеки. Он просто идеален. Если бы Линус не был с ним знаком, то от страха наложил бы в штаны, но сейчас ощущал лишь волнение.
– Дай заценить, – сказал Алекс и протянул руку, на которой под кожей виднелись вены.
Если Алекс говорил «Дай заценить», ему давали заценить. Алекс прочел надпись на этикетке.
– У тебя СДВГ, что ли?
– Да.
– И?
Линус пожал плечами и вдруг почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Реветь перед Алексом – исключено, поэтому он уставился в землю и начал что-то рисовать носком ботинка. Алекс грохнулся на скамейку рядом с ним.
– Слышь, Линус. Возьми себя в руки.
Линус покосился на Алекса и сказал:
– Не хочу быть больным.
Алекс вздохнул и огляделся вокруг:
– Это не болезнь, тупица. Это диагноз. Просто слова.
Он так резко толкнул Линуса в плечо, что тот чуть не упал на бок, и показал на себя указательными пальцами обеих рук.
– Вот я, например. У меня, блин, есть все психодиагнозы, которые только существуют, кроме Альцгеймера. По-твоему, я похож на гребаного лузера?
Линус посмотрел на увесистую золотую цепь у Алекса на шее и покачал головой. Алекс отдал ему баночку, подвинулся на несколько сантиметров ближе и сказал:
– А сейчас ты выслушаешь меня очень внимательно. Вот, положим, что-то случается. Да что угодно. Кто-то оскорбляет твоего отца или тебе ставят какой-то долбаный диагноз. Тогда ты не будешь спрашивать себя: «Что это значит?» Или: «Что я чувствую?» Это дребедень для лохов. Ты задашь себе вот какой вопрос: «Как я могу это использовать?» Догоняешь?
Линус вертел банку в руках. Нет, он не догонял, что хорошего в том, что тебя заклеймили диагнозом, как это можно использовать, и поэтому спросил:
– Это как?
Алекс закатил глаза и постучал ему по виску указательным пальцем:
– Подумай.
Когда Линус ничего не сказал, Алекс переместил палец на банку.
– Таблетки. В них есть амфетамин. Конкретно эти слабые, за них получишь… двадцать-тридцать крон за штуку.
