я заметила мистера Кинчелоу, моего учителя английского. Это был невысокий рыжеволосый мужчина с профилем Боба Хоупа, собаку съевший на шутках про Джейн Остин. Я проталкивалась боком в потоке детей.
– Здравствуйте, мистер Кинчелоу. Вы что, следите за нами?
– Кто-то же должен убедиться, что вы, дурашки, сможете найти дорогу в нужные кабинеты, – сказал он, подмигивая. – Хочу сказать, что ты отлично справилась с тем сочинением.
Я мгновенно почувствовала – даже не гордость, скорее, смущение, а на самом деле всё смешалось и походило на американские горки, особенно учитывая оставшееся волнение после предупреждения Бетти и симпозиума.
– Вы уже прочитали моё сочинение?
Я писала сочинение по символизму, базируясь на «Дорогой Эсме – с любовью и всякой мерзостью»[4]. Сочинение было на пять напечатанных страниц плюс страница с цитатами. Весь прошлый месяц я провела в библиотеке, просматривая нужные источники, и нервно сдала работу в прошлую пятницу.
– Дважды, – сказал он, улыбаясь.
Я опустила голову и посмотрела в пол.
– Спасибо.
– Ты писательница, Кэсси. Не отрицай.
Ну всё. От этого я улыбнулась так широко, что щеки заболели. Прозвенел звонок, грохотом сообщая, что мы уже должны быть на следующих занятиях, поэтому мистер Кинчелоу помахал мне. Поток учеников подхватил и понес меня в сторону оркестровой комнаты, а я сияла от тепла его похвалы. Он уже не в первый раз говорил мне, что я должна стать писательницей, но всем учителям иногда приходится говорить всякую милую чушь своим ученикам, чтобы они не чувствовали, что зря потратили свою жизнь на образование. Я так надеялась, что это совсем другой случай, но правды никогда не узнать.
Был только один способ проверить это. Я подожду, пока мои статьи Нелли Блай «Хочешь – верь, хочешь – нет» не будут опубликованы, и тогда я получу свою первую награду. Я приглашу мистера Кинчелоу в город, где будет проходить церемония, возможно, в Нью-Йорк, но не скажу ему, зачем. Мы вместе поедем в зал награждений и даже сядем рядом. Я надену очки, и у меня будет самое серьёзное выражение на лице, и я надену красное платье без бретелек для официальных событий. Мы будем говорить о старых добрых временах, а потом назовут моё имя. Я притворюсь удивленной, извинюсь, потом выйду на сцену, улыбаясь и махая рукой. Я подойду к микрофону и скажу:
Я здесь сегодня только потому, что мой учитель английского верил в меня…
И если он тогда заплачет, то я узнаю, что он всегда говорил мне правду.
Я вошла в музыкальный класс, оглядев море ребят. Большинство из них всё ещё разговаривали со своими друзьями, медленно двигаясь к своим местам. По привычке я искала Линн и Хайди – до прошлой осени мы были лучшими подружками. Наши родители тусовались вместе и всё такое. Но потом мы перестали дружить, и с тех пор я проводила время то с одними ребятами, то с другими.
Вы можете подумать, что наш класс – всего-то навсего восемьдесят семь детей – очень дружный. Вы ошибётесь. Дети из маленьких
Рассказ Дж. Сэлинджера.
