к Икану:
– Эсте эс-Керсе, Вы знаете закон. Ваша дочь написала мне полторы сотни писем и только что подтвердила свое желание лечиться в вашем присутствии. Она имеет право на лечение, и она совершенно точно имеет право быть излеченной до того, как ей станет намного хуже, а это случится в ближайшие три года. Если сейчас это – боль и неконтролируемые эмоциональные взрывы раз в день, то через три года это будет повторяться каждый час. К пятнадцати годам она перестанет адекватно воспринимать что-либо и будет вынуждена принимать лекарства, которые даже не избавят ее от боли и срывов, а только остановят деградацию. И да, в это время она сможет принять решение о лечении как взрослая, но соотношение возможного выздоровления и летального исхода будет уже не двадцать к восьмидесяти, а пятьдесят на пятьдесят. Вы действительно желаете дочери такой лотереи?
– Пожалуйста, не давите на нас! – вскрикнула из-за его спины эста эс-Кэрсе и снова заломила руки. Ее муж закаменел лицом и опять дернул головой, но на этот раз был скорее согласен с женой:
– Простите, Берк. Вы просто не понимаете. Просто у вас нет собственных детей, и…
– Довольно, я не обязан это слушать, – резко оборвал Берк и встал, – Вы этого хотели, и вы это получили. Вон из моей клиники. Никамая остается на лечение под моим пре-сезариатом.
Полчаса спустя, когда чета эс-Керсе давно убралась, с облегчением в эмоциях, которое они не имели никакой возможности скрыть от него, зато прекрасно скрывали от самих себя, Берк все еще сидел в кабинете. Он уже не мог работать, но и двинуться с места не мог – у него кончились все силы. Поэтому он просто сидел, смотрел в стену и погрузился в медитативное состояние, чтобы немного восстановиться.
– Эсте? – очень тихо спросил кто-то, приоткрыв дверь.
– Да?
Он поднял голову и еле заметно кивнул своему ученику, доктору телепатии Зарему эс-Каве, уже назначенному лечащим врачом Никамаи.
– Не могу поверить, что они просто так улетели, – тихо сказал Зарем, – мне пришлось ставить Никамае дополнительный блок, чтобы она не расстраивалась.
Берк послал ему насмешливую телепатическую улыбку:
– Ты еще такого насмотришься. В таких случаях половина родителей предпочитает отряхнуть крылья и свалить в туман, оставив всю ответственность нам. Это же так удобно – если что-то случится, они перед собой всегда оправдаются: "мы были против, нас заставили".
– Чудовищное лицемерие. Получается, они еще и расходы свалили на бюджет Сезариата?
– Получается.
Эмоции Зарема всколыхнуло презрение и гнев, и Берк снова улыбнулся. Он обожал этого тридцатилетнего безумно талантливого и очень искреннего парня:
– Ничего не поделаешь. Наше дело – вылечить Никамаю, а ее родителями пусть займется кто-нибудь другой.
– Эсте?
– Что?
Берк сузил глаза, не понимая, с чем связано
