порой сочиняли небылицы о скрывающихся в непроходимых чащобах зловещих силах или давно утерянных знаниях, якобы сохранившихся в древних рукописях. Но верили в эти сказки немногие, а уж охотников проверять подавно не находилось. А чем ещё мог привлечь приграничный городок, вроде Акайда, посторонних? Ни драгоценных металлов или каменьев, ни зверя редкого со шкурой ценною. И немногие воины решатся пойти в соискатели к суровым здешним мастерам, чтоб научили тех не столько делу военному, а столько тому, как на свете жить правильно, в согласии с людьми и с совестью своею собственной – главное прежде всего.
Но хороша же она была, пожалуй, после долгих странствий: со спутанными волосами, кажущимися черными в неверном вечернем свете, назойливо липнущими на лицо, не желающими скрыться под надвинутым на глаза капюшоном пыльного плаща, в сапогах, покрытых слоем грязи, да со странно недейственной рукой. Однако кто встанет на пути человека, который может представлять опасность, подозрителен и, скорее всего, вооружён? Нести стражу в Акайде не было заведено. Трактир стоял один, да к тому же за ночлег надобно платить. Девушка знавала хозяина – попробовать договориться о побывке, чтобы со временем отдать положенную плату, стоило. Совсем маленький чумазый мальчик таращился на неё во все глаза. Его мамаше следовало бы лучше смотреть за дитём.
Девушка помедлила на пороге «Драконова логова» и уверенно шагнула внутрь. Буря запахов, тепла, света и шума мигом наполнила её разум. Вне всяких сомнений от отсутствия гостей, местных и пришлых, заведение не страдало. В этом гаме девушка осталась до поры незамеченной, невольно улыбнувшись, не в силах совладать с радостью при виде нескольких знакомых лиц и памятных очертаний трактира. Толстый низенький человечек – это Абрахам, лично вышедший к посетителям; значит, дела его правда процветают. Он очень давно перебрался в Акайд, но слегка различимый барданский акцент остался навсегда.
– Абрахам?..
Маленький человечек дёрнулся от неожиданности. Опыт и знание своего дела не позволили ему выказать испуга или неудовольствия. Трактирщик расплылся в слащавой улыбке и проворковал:
– Абрахам к вашим услугам. Чего изволите? – и лишь тут, рассмотрев лучше посетителя, он узнал её. Его улыбка стала шире и превратилась в явно радостную, а не дежурно-приторную.
– О… старая знакомая, – он подмигнул ей своим единственным глазом.
– Здравствуй, Абрахам, – сказала она, тоже улыбаясь, и поклонилась, неглубоко, так, как это принято в повседневном обиходе. – Можем поговорить?
Абрахам засуетился, как если бы к нему король на приватную беседу запросился. Это даже обескуражило девушку – раньше трактирщик к ней особого расположения не проявлял. Передав кое-какие распоряжения юркому конопатому парнишке – сыну, он кивнул в сторону свободного стола, как и полагается, поодаль от остальных. Она присела на скамью и опустила капюшон, чтобы случайно не оскорбить
