обязательно моих, кто эту корону все равно на себя напялит. И что тогда?
– А что тогда? – пожал плечами Минька.
– А тогда, Михал Юрьич, он все эти ограничения власти, которые я сам по доброй воле приму, сделав монархию изначально пусть и не конституционной, но весьма близкой к ней, просто отметет в сторону. А в свое оправдание скажет: «Мой дед был великий князь и потому слушал всякие советы своих лучших мужей, вводил городское самоуправление и прочее. Я же – царь, так что мне все советчики не указ. Что хочу, то и ворочу!» Так вот, я попытаюсь приучить народ не только к царю на троне, но и к осознанию того, что и простые люди при нем играют немалую роль и имеют весомые права, которые записаны в законе.
– Вообще-то, логично, – нехотя согласился Минька, но Константин, не обращая на это внимания, уже обернулся к воеводе. – Теперь давай с тобой разберемся. Почему ты считаешь, что Галич слишком велик для меня и я могу им подавиться?
– Ты же сам говорил, что Бельзского поддерживают венгерский король и князь Польши. Как его там – седой леший, кажется?
– Лешко Белый, – поправил Константин.
– Тем более ты сам сказал, что Бельзский – его шурин, а здесь родство ценится о-го-го. Получается, что мы ввяжемся в войну сразу против трех противников. Да, мы их разобьем, а дальше что? Они же не успокоятся. Выходит, впереди опять война. Нам оно надо? И непонятно еще одно – когда ты собираешься остановиться и где? Это я как раз про большой кусок. По-моему, уже пора, так что не лучше ли оставить Галич в покое? Мы что, без него не проживем?
– Нет, Слава, не проживем, – покачал головой князь. – Ты что же, так и хочешь остаться верховным воеводой Рязанского княжества? И что тогда будет? Да, ты, как человек военный, на Красных холмах близ Переяславля-Южного, да еще имея дополнительно пять тысяч дружинников, расколошматил бы Субудая намного увереннее и качественнее – это бесспорно. Но я думаю, что и в этом случае попотеть пришлось бы изрядно. А ведь там всего два тумена было. Ты вслушайся, Слава, всего два. А знаешь, сколько Батый с собой на Русь приведет?!
– Нам в училище говорили, что численность в пятьсот тысяч – завышенная. И триста – тоже слишком много. Как минимум вдвое меньше, если вообще хотя бы сотня тысяч наберется.
– Сотня тысяч наберется железно, даже больше. В войске, считая самого Батыя, тринадцать царевичей было – двенадцать внуков Чингисхана и его младший сын. А каждому из них командовать меньше чем туменом – обида кровная и умаление их достоинства и величия. Так что самый минимум – сто тридцать тысяч человек. А ты с кем против них выйдешь? Захотят князья и новгородцы каждую зиму и каждое лето своих людей в твое ополчение на учебу отдавать – хорошо, а если нет? Мне же их заставить нечем. Что великий князь, что просто князь – считай, права одинаковы. А не обучишь, так они в самую решающую минуту дрогнут, не выдержав татарского напора. И тогда все.
– Да куда они денутся? – махнул рукой Вячеслав. – Обязательно дадут.
– Я уже два месяца назад посла
