Но вообще-то нет. Забудь это, давай просто проедем. Пожалуйста. Мы очень мило сидим, давай не будем портить вечер.
– Хорошо, – согласилась Сара, наклонившись и сажая Руби на колени. Она рассеянно гладила кошку по голове, и в наступившей тишине было хорошо слышно, как громко она урчит. Лисса доела салат.
– Твое поколение, – тихо начала ее мама, – если честно, совершенно сбивает меня с толку.
– Почему? – удивилась Лисса, отодвинув тарелку.
– У вас было все: плоды нашего труда, нашего активизма. Боже правый, мы вышли на улицы и изменили мир – для вас, для наших дочерей. И как вы этим распорядились?
Вопрос повис в летнем воздухе тяжелым грузом. Сара прикрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.
– Когда я была в Гринэм-Коммон, я стояла там в большом круге, обнявшись с другими женщинами. Рука об руку вокруг авиабазы королевских ВВС. И ты была там, рядом со мной. Помнишь?
– Помню.
Пыльный палаточный лагерь. Забор, увешанный детскими игрушками. Много других детей, много песен, и все, абсолютно все, знали слова этих песен. Женщины с румяными лицами, сгрудившись под брезентовым навесом, бесконечно пили чай. Лисса видела там подруг ее матери – Лори, Ину, Каро и Роуз. Мужчин среди протестующих не было. Единственными мужчинами были патрульные солдаты по ту сторону стены, наставлявшие стволы винтовок на протестующих.
Лисса не забыла тот ужасный синий рассвет, когда пришла полиция и за волосы выволокла ее из палатки.
Она помнила, как плакала, просясь домой. И выражение лица матери. Огромное разочарование, как будто она ожидала большего.
– Мы боролись ради вас. За то, чтобы вы были необыкновенными.
Лисса смотрела на стену, где глициния вот уже много лет сражалась за пространство с плющом.
– Мне очень жаль, – сказала она со знакомым щемящим чувством в груди, – если я тебя подвела.
– О боже, – проговорила Сара, затушив сигарету. – Не надо так драматизировать. Я совсем не это имела в виду.
Лисса проехала в метро от «Госпел-оук» до «Камден-роуд». В этот субботний полдень вагон полнился семьями, возвращающимися домой с Хит. Дети были перевозбуждены, на их розовых лицах виднелись следы мороженого и солнцезащитного крема. Родители выглядели измученными, раскрасневшимися от пары бутылок пива. Вот ехала женщина ее возраста, явно только что из воды, судя по влажным кончикам волос. В Камдене многие вышли, и ей удалось сесть. Стояла ужасная жара, день выдался душный. Рядом с ней сидел подросток с красными белками глаз – он слушал в наушниках музыку.
Поезд остановился на центральном вокзале Хакни, и Лисса пошла через парк. В этом царстве молодости день только начинался. Люди собирались группками по пять-десять-двадцать человек, отовсюду тянулся дым от сигарет, травы, барбекю. Звенели бутылки вина и кока-колы, наступал обычный вечер. Лисса прошла мимо двух девушек с задранными юбками, которые писали, спрятавшись за деревом.
Она жила совсем рядом с парковой зоной, в бейсменте старого дома. Она переехала сюда два года назад, когда Ханна и Кейт жили еще наверху.
