от болезни очень высока и колеблется от сорока до пятидесяти процентов, не говоря уже о всех бедах и хаосе, вызванном эпидемией. Общий ущерб не поддается точному определению. Уходите, пока вы не заразились. Предупредите правительства и население других планет Лиги Благородных.
Встревоженный Вориан включил передатчик.
– Говорит Верховный главнокомандующий силами джихада Вориан Атрейдес. Поясните подробности вашего положения.
Волнуясь, Вориан стал ждать ответа.
Однако вместо ответа снова прозвучал голос Рикова, повторивший прежние слова. Это была запись. Вориан снова передал свою просьбу, все-таки желая получить ответ. Но никто не отзывался.
– Есть здесь кто-нибудь?
Есть кто-нибудь живой?
Локаторы Вориана тотчас обнаружили на орбите стационарные станции, блокировавшие вылет кораблей с планеты. Эти станции, ощетинившиеся оружием, пока молчали. Ближайшая была похожа на жирного жука, огромный круглый корпус с ярко освещенными иллюминаторами, окружавшими экватор сферы. На общепринятом галактическом языке регулярно по всем линиям связи транслировались предупреждения и угрозы применить силу при попытке нарушить пояс оцепления.
Вориан принялся вызывать на связь ближайшую станцию, но ответа на свои обращения по-прежнему не получал. Однако в случаях, когда Вориан решал добиться поставленной цели, он обычно проявлял бульдожье упорство. Теперь, когда он знал, что планету поразил жестокий кризис, ему надо было непременно встретиться с Риковом Батлером. А поскольку он, кроме того, знал, что здесь Ракелла, то он никак не мог развернуть корабль и улететь, не повидав ее.
Внезапно на непрерывные сигналы Вориана откликнулась другая станция. На экране появилось изображение худой изможденной женщины.
– Уходите! Вам запрещена посадка на Пармантье – у нас строгий карантин в связи в бедствием, посланным Омниусом. Это Бич Дьявола.
– Омниус уже давно стал Бичом, отравляющим человеческое существование, – ответил Вориан. – Расскажите мне, что это за новая чума.
– Она свирепствует у нас уже несколько недель, и нас послали на станции, чтобы обеспечить карантин. Половина из нас больна. Скоро все станции опустеют.
– Я все-таки попытаю счастья, – решительно произнес Вориан. Он всегда отличался склонностью к импульсивности – к неудовольствию его друга Ксавьера Харконнена. Продлевающая жизнь процедура, которой сто лет назад подверг его Агамемнон, служила превосходной защитой от инфекционных заболеваний. Самое тяжелое заболевание, которым он страдал за все эти годы, была какая-то легкая простуда. – Карантин – это когда не разрешают улетать, а не прилетать.
Истощенная женщина выругалась, обозвала Вориана дураком и отключилась.
Сначала он пристыковался к молчащей станции. Пусть они посылают какие угодно предупреждения,
