многими друзьями и знакомыми с обеих сторон было воспринято как свидетельство вспыхнувшей страсти.
Был ли влюблен Игорь Стравинский в блестящую красавицу, какой тогда являлась Шанель? Вполне возможно. Но отвечала ли взаимностью сама Коко? Что представлял Стравинский не столько как композитор (что для Шанель едва ли было определяющим, ее любовь к музыке осталась на уровне оперетты), сколько как человек и мужчина? К сожалению, гении далеко не всегда бывают приятными в повседневном общении и внешне тоже, чаще наоборот – гениальность компенсируется примечательно пакостным нравом. Яркий пример сама Шанель: она никогда не была легкой в общении, а со временем стала трудновыносимой, от Коко страдали все, кто работал со знаменитой кутюрье. Страдали, но прощали за гениальность.
У Стравинского приоритеты распределялись строго, он любил прежде всего свою музыку. Во-вторых, самого себя (свое здоровье). В-третьих, деньги. В-четвертых, выпивку. Причем все это гипертрофированно. И только потом располагались все остальные: жены (Екатерина и вторая – Вера), дети, родители, любовницы… часто вперемешку, меняясь местами.
Смыслом жизни Стравинского была музыка, но не вся вообще, а только его собственная, другой, во всяком случае современной, он просто не признавал! Если человек желал с ним дружить, то был обязан превратить музыку Стравинского в смысл своей жизни, иначе из списка друзей безжалостно вычеркивался. Когда у композитора спрашивали, какое свое произведение он рекомендовал бы, Стравинский коротко отвечал:
– Все!
Едва ли Шанель была готова принести такую жертву, стань Стравинский ее возлюбленным. Екатерина принесла, для нее существовали дети и Игорь с его музыкой, даже когда супруг откровенно забывал о больной жене и четверых детях. Например, когда Игорь уезжал на гастроли с Верой, ставшей его любовницей, жене приходилось писать любовнице письма с мольбой прислать денег для содержания семьи.
Но странностей хватало и без жертв. Ни приятным собеседником, ни галантным кавалером Стравинский не был, просто потому что для него существовал прежде всего (и много раз прежде!) он сам. Остальные прилагались только в степени полезности для его музыки и его здоровья. Или не существовали вовсе, если их не интересовало ни то, ни другое.
Сам композитор не напоминал ни стройного, спортивного Боя Кейпела, ни крепкого, несмотря на тяжелую болезнь, Дягилева, ни уж конечно красавца великого князя Дмитрия Павловича. Стравинский был невысокого роста, весьма тщедушен и вечно укутан в свитера, пальто, шарфы, поскольку страшно боялся простуды. Гениальные люди далеко не всегда отличаются приятной внешностью.
Собственное здоровье занимало его чуть меньше музыки, но даже больше денег. Безобидный прыщик на носу мог сорвать все, что угодно, вплоть до важнейшей встречи. Если в компании раздавался чей-то нечаянный чих, Стравинского словно ветром сдувало, позволить себе подхватить микроб он не мог. Игорь Федорович вел подробные
