жизнь в Петербурге, ставшем теперь Петроградом, резко изменилась. Война продолжалась, полиция разваливалась, рабочие бастовали, солдаты массово дезертировали, толпы голодных и безработных грабили и громили все вокруг. Дворцы и художественные коллекции оказались в опасности. А.В. Луначарский, первый нарком просвещения, намеревался в своей деятельности опереться на вновь образованные творческие организации, объединившие деятелей культуры («Союз деятелей искусств» и другие), однако не встретил поддержки. Временное правительство сформировало Художественно-исторические комиссии, которые сыграли важнейшую роль в деле сохранения культурного наследия, организовав учет и охрану хранившихся во дворцах Петрограда и пригородов ценностей.
В этот момент Половцов оказался в числе немногочисленных людей, занимавшихся становлением новой музейной системы и сохранением памятников. «Эти люди захотели и смогли взять на себя ответственность возглавить на местах охранительные аппараты этих дворцов, превратившихся в музеи. Имена их – Верещагина, Надеждина, Половцова, Зубова, Ятманова, Ерыкалова, Вейнера, Вл. Макарова, Яковлева, Беренштама, Телепоровского – останутся памятными в истории русского музейного дела, ибо все они (и почти в одинаковой степени) оказались на высоте поставленной задачи», – напишет впоследствии А.Н. Бенуа[4].
Пригородные дворцы, ранее находившиеся в ведении Министерства Императорского двора и управлявшиеся дворцовыми управлениями, теперь были национализированы и должны были стать музеями. На первом этапе их возглавили представители творческой интеллигенции Петрограда, не имевшие профессионального музейного опыта, но обеспокоенные судьбой дворцов и коллекций. Первым директором Петергофских музеев стал Ф.Г. Беренштам, музеи Царского Села возглавил Г.К. Лукомский, ответственность за Гатчину взял на себя граф В.П. Зубов, близкий друг Половцова (их семьи познакомились в 1887 году, когда граф П.А. Зубов продал Половцовым дом под № 47 на Большой Морской улице).
В ноябре 1917 года пятидесятилетний А.А. Половцов получил должность комиссара Павловского дворца по художественной части. Инициатива этого назначения принадлежала А.В. Луначарскому, который тогда получил возможность поставить на важные должности в культуре истинных интеллигентов, невзирая на их классовую принадлежность. Движимый любовью и интересом к культуре, Половцов, как представитель высшей аристократии, не нуждался в содержании, которое обеспечивала новая должность. Правнук императора Павла I, товарищ министра иностранных дел, дипломат, директор и член Совета Центрального училища технического рисования барона А.Л. Штиглица, он пришел в Павловск, чтобы охранять свое потомственное владение.
В сложнейший исторический момент Половцов и его единомышленники придерживались общей идеи: «Политическую платформу мы не разделяем, потому что мы не социалисты и не буржуи, а просто деятели искусства»[5].
Александр Бенуа размышляет…: Сб. статей, писем, высказываний А.Н. Бенуа о художественной жизни 1917–1960 гг. / сост. И.С. Зильберштейн, А.Н. Савинов. М., 1968. С. 73.
