домов боялись ехать сюда, и создание сети иностранных агентов было невозможно. Массовые распродажи начались в середине 1920-х годов, когда многие владельцы произведений искусства начали продавать их, чтобы обеспечить свое существование. Тогда же появились люди, пристально следившие за процессом эмиграции, которые стремились захватить коллекции, брошенные владельцами.
В январе 1918 года на заседании Центральной художественной комиссии А.А. Половцов выступил с предложением преобразовать покинутые хозяевами дворцы в музеи и хранить в них оставшиеся бесхозными частные собрания. Идея понравилась, ее поддержал А.В. Луначарский и пообещал содействие Наркомпроса. Срочно образованная комиссия определила состав дворцов, которые должны были получить статус «музеев дворянского быта».
К концу года система управления пригородными дворцами-музеями изменилась. Отдел имуществ Наркомпроса учредил новый порядок: во главе каждого дворца ставился комиссар, ведавший административно-хозяйственной деятельностью музея. Одновременно с ним назначался хранитель, занимавшийся научной, хранительской и экспозиционной работой. Вполне понятно, что это были люди разной классовой принадлежности, и в каждом музее фактически образовывалось двоевластие: комиссары осуществляли руководство, не понимая специфики музейной работы, а компетентные хранители не имели никаких прав. Это решение стало началом краха музейной политики первых послереволюционных месяцев.
А.В. Луначарский, размышляя о будущем памятников, обсуждал его с А.А. Половцовым. «Почему эти дворцы привлекают? Почему они тешат? Почему в них устремляются толпы обывателей, в особенности же рабочих? Потому что они грандиозны и в грандиозности своей художественно закончены. Когда народ сам создаст свои приемные залы, свои залы для танцев молодежи, свои народные дворцы, и создаст их, конечно, еще грандиознее и во многом совершеннее в другом типе. Но он ни у кого другого не научится той ослепляющей шири, тому художественному размаху, которые именно дворянство дало во время своего апогея», – писал нарком[7].
Надеясь на достойное решение судьбы императорских и великокняжеских дворцов и аристократических особняков, Половцов был взволнован судьбой частных коллекций. Он понял, что позитивная работа с большевиками и А.В. Луначарским позволит ему сохранить и свое, и другие собрания. В этом ему должны были помочь опыт собирателя и, что гораздо важнее, дипломатические навыки. Добиваясь необходимой помощи от Луначарского, он при этом признавался: «Я никогда не понимал, как такой прекрасный многогранный человек, обладающий развитой эстетической культурой, добровольно стал членом труппы диких орангутанов, узурпировавших и злоупотребляющих властью, уничтожающих все, что делает жизнь приемлемой»[8].
С начала 1918 года Луначарский работал над документами, запрещающими торговлю произведениями искусства[9]. «Проект этот имеет целью
Цит. по:
«Декрет о запрещении вывоза и продажи за границу предметов особого художественного и исторического значения» за подписью В.И. Ленина, А.В. Луначарского, В.Д. Бонч-Бруевича и Л.А. Фотиевой был обнародован 19 сентября 1918 г.
