родить ребенка, – закончила за него Ольга. Потом отвела взгляд в сторону и похлопала его по плечу. – Возвращайся в реальность.
Он глубоко вздохнул.
– Зачем?
– Потому что здесь твоя жизнь, и люди, которые нуждаются в тебе. Я, Витька.
– А он тут при чем? – воскликнул Кобальт.
– Он твой единственный родственник.
Ольга перевела взгляд на лежавший на столе дневник.
– Прости. Я не подумала.
– Он теперь сталкер, а я командир двойки. Если он думает, что я буду его как – то прикрывать только потому, что он мой племянник…
– Дело не в этом, Дим.
– А в чем тогда?
– Ему было всего четыре года, когда он потерял родителей. Весь этот кошмар слишком большое испытание для детской психики. Я помню его бессонные ночи, помню его панические атаки, помню, как он не хотел закрывать глаза в темноте, потому что боялся, что за ним придут твари.
– Всем было тяжело, – отмахнулся Кобальт.
– Но он был еще ребенком. Ему нужна была защита, нужен был отец. И сейчас нужен.
– Его отец бросил его! – Кобальт повысил голос. Такого он не позволял себе очень давно. – Я не обязан ему ничем.
Она обняла его.
– Что тебя беспокоит? Скажи мне.
Кобальт глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.
– Я видел кое – что сегодня. Тварь нового типа. Ни с чем подобным раньше не сталкивался. Если десяток таких нападут, наши стены не защитят. Никто не спасется ни здесь, ни в Кремле, – он помолчал и добавил. – Мне страшно.
Ольга восприняла это сдержанно, как подобает жене сталкера и дочери Бати.
– Ты говорил отцу?
Кобальт покачал головой.
– Если скажешь ему, это на что – нибудь повлияет?
– Нет.
– Тогда не говори. Ты слышишь меня? Не говори. Я не хочу вновь ощутить себя маленькой девочкой, за которой по пятам ходит папа военный с палкой и отгоняет мальчишек.
Кобальт кивнул и взял жену за плечи.
– Давай уйдем вдвоем. Только ты и я. На Кавказ. Я смогу тебя защитить, обещаю.
– Дим, мы уже обсуждали это много раз…
– Теперь все изменилось. Скоро может начаться война. Здесь оставаться опасно. Не волнуйся, я достану воду и провизию. Нам хватит на весь путь туда, а там я что – нибудь придумаю.
– Ты же знаешь, я не могу бросить детей.
– У них есть свои родители.
– Они для меня такие же родные.
Кобальт покивал – такого ответа и ожидал. Даже жена, самый близкий ему человек, отказывалась поддержать его.
Повисло молчание.
– Ты снова тешишь себя ложными надеждами. Мне кажется, мы прошли этот кризис много лет назад. Или нет?
– Я не смогу спокойно жить, пока не выясню,
