Искажения. Михаил Дзюба

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

      Часть 1

      Я плохо пахну. Это потому что у меня гипергидроз1. И совершенно неважно, сколько раз в день я принимаю душ. Несколько минут спустя моё тело вновь сочится запахом протухшего яйца.

      Про гипергидроз я знаю всё. Я – энциклопедический словарь по гипергидрозу. Общий и локализованный; этиология2 – нервные заболевания, туберкулез, вегетососудистая дистония, падение глюкозы в сыворотке крови. Часто – мацерация, то есть размягчение и набухание кожи, что ведет к грибковым и гноеродным осложнениям на поверхности тела. Гипергидроз лечат хирургически. Ювелирная лапароскопия: надрез в области подмышечной впадины, введение рукава с камерой, обнаружение симпатического ствола и пересечение его, ствола этого, током. Моё тело было под ножом хирурга. Через неделю после операции запах вернулся. Словно пес, который всегда находит дорогу домой.

      Моя квартира – это многоуровневый склад упакованных в пластик химических соединений. Дезодоранты, крема, присыпки, тальк, одеколоны, туалетная вода, лосьоны, мыло, шампуни, гели для душа. Всюду, в удушающем количестве, влажные салфетки, сухие салфетки, влагопоглощающее и влагоудерживающее белье, одноразовые бумажные трусы и прокладки для брюк, микропорные рубашки и носки, влагоотводящая обувь, вентилируемая верхняя одежда. Весь этот вынужденный косметический арсенал занимает большую часть моего квартирного пространства, и без того скованного бетонным неуютом.

      По запаху меня разыскивают ОНИ.

      Они уверены в моем проколе. Убеждены, что однажды я совершу непростительную ошибку.

      В первую очередь запах я оставляю на деньгах. Деньги – неотъемлемый след цивилизации, от которого цивилизация, вероятно, никогда не отделается. Деньги – единственный перманентный след оставляемый мной.

      Я делаю покупки в двадцати, а то и тридцати километрах от того места, где я живу. Дальше невозможно – заканчивается город.

      Я умело путаю следы. В толще города я передвигаюсь по диагональным маршрутам. Я избегаю прямых открытых пространств. На открытом пространстве моему запаху есть за что уцепиться. В городской пестроте мой запах покрывается слоем других запахов. И пока мне удается держать Их на расстоянии. Пока я опережаю Их на один ход.

      Дело в том, что Они знают, что я что-то знаю. Моё знание сокрыто глубоко в палеокортексе3 моего мозга. Можно сказать этого знания, в общем-то, во мне и нет. В неокортексе4, так уж точно. Однако при нужном инструментарии и необходимом опыте, это знание легко извлечь. А Они в полной мере обладают как первым, так и вторым. И мне приходится убегать, прятаться, оберегая то, о чем не знаю сам.

      В последнее время на моей коже появилась странная отметина. Боюсь, что это мацерация. Но сказать наверняка – трудно.

      Я подхожу к зеркалу. Тонкие и острые черты лица, залысины, угловатое тело. На шее, выше ключицы образование. Та самая отметина терракотового цвета: пятно размером с детскую ладошку.

      Я совершаю обыденный, и опостылевший, ритуал. Втираю антиперспирант в подмышки, сверху – тальк. Нюхаю, изгибая шею; запах протухшего яйца очень далек, но он есть.

      Застегиваю пиджак с жестким, плотно облегающим шею воротом, и отметина исчезает.

      Ломанная телефонная трель. От неё вздыбился воздух в моей квартире. От телефонной трели корреляция: условная величина спокойствия телефона прервалась, что прервало и мое условное спокойствие.

      – Слушаю, – плохо скрываемая дрожь моего голоса.

      На том конце инфернальный гул статики.

      С каждым звонком телефонного аппарата во мне лампой тревоги загорается один и тот же вопрос: ОНИ?

      И все же через телефон Им меня не достать. По крайне мере не в ближайшей перспективе. Я оббил не один порог, заплатил весьма внушительные суммы, чтобы мой провод был подключен через АТС нелегальной бразильской нефтяной компании. Компания, в свою очередь, запитывалась в криминальном районе города Бразилиа. А дальше следы терялись в Атлантическом океане и паутине спутников.

      Можно поставить вопрос ребром о необходимости телефона, если он почти прямая наводка. Мушка. Сексот. Но только телефон подскажет мне, что Они рядом. У разменной монеты неизменно две стороны.

      Мои ладони вспотели. Я подношу кисти к носу, и обоняние обжигает едкая резкая вонь. Натираю руки нейтральным одеколоном, который стоит тут же, на столике. Проверяю карманы: одеколоны, тальк и влажные салфетки, как всегда, на месте.

      Впервые я начал источать зловоние в восьмилетнем возрасте. Я помню первый день учебного года

Скачать книгу