Запах еще часть общей формулы, поэтому я невидимка. Как для Них, так и для окружающих.
Автобус мягко идет среди кирпичных коробок, отрывисто вздыхает амортизаторами на рытвинах и трамвайной колее; на окнах автобуса первые капли дождя. Я не люблю дождь; и все же он смывает мой запах, устраняет шлейф.
Моим первым другом был мальчик по имени Тим. Тим располагал двумя весьма странными аберрациями5: он страстно желал быть выше и хотел откусить себе мизинец на ноге.
В случае увеличения роста, Тим был согласен на любую операцию. Но более всего этого десятилетнего мальчишку прельщала имплантация в голенную кость восьмисантиметровых композитных стержней.
С мизинцем же на ноге Тим впал в исключительное извращение. Будучи сыном профессора-хирурга, он регулярно проводил время на лекциях отца. Тим увлеченно играл в анатомичке, где коллекция человеческих потрохов и частей тела тяготела к музейной экспозиции. Такой себе Эрмитаж от человеческой смерти. Он вел беседы с печенью, пел песни с легкими, рассказывал о девочке из параллельного класса яичкам. Тим представлял, как из всех этих запчастей можно собрать человека. Человека, не похожего ни на одного другого человека. И Тим задумал собрать такого человека – гомункула. (Это слово подсказал Тиму отец, когда тот однажды поделился с ним соображения франкенштейновского толка).
В один день Тим решился на эксперимент. Он закрыл дверь анатомички на щеколду, вскрыл одну за другой банки с биомоделями, разложил их вдоль стеллажа. Не хватало левой ступни. Тим полез по стеллажу, ухватил банку с полки и сорвался вниз. При падении банка разлетелась вдребезги, ступня срикошетила Тиму в рот. От неожиданности он откусил маринованный формалином мизинец.
Спустя два месяца после неудавшегося эксперимента Тим стал замечать, что мизинец на его левой ноге начал расти. Вернее, мизинец рос только по ночам, не давая Тиму спать. Мизинец разбухал до размеров футбольного мяча, при этом издавал странный звук, напоминающий трель австрийского рожка. И, главное, в голове у Тима, поначалу ненавязчиво, а после зазубренным металлом, обозначился следующий вопрос: какова была сила столкновения тектонических пластов, которые образовали Большой каньон.
Эта заноза раздражала Тима еще больше, чем растущий ночами мизинец. Вместе с вопросом о пластах, тектоническому сдвигу подвергся и разум Тима. Он считал, что откушенный им мизинец принадлежал геотектонику Хаину6. Поэтому только удаление мизинца, и только путем откушивания, могли разрешить проблему. Тим так и не решился откусить палец. Он просто покончил с собой. Весенним утром он запил яблочным соком четыреста тридцать семь швейных иголок, которые превратили желудок Тима в ежа. Мне рассказал это отец Тима, зачем-то лично проводивший вскрытие.
Мой мозг подвергается обработке эффектом Доплера7.
Аберрация – отклонение от нормы.
Хаин, Виктор Ефимович (1914 – 2009) – выдающийся ученый-геолог, академик АН СССР.
Эффект Доплера – физическое явление, при котором приемником регистрируется изменение частоты и длины волн. Например, приближение и удаление от человека автомобиля с включенной сиреной.
