конечно, успел ткнуть Яшке в нос, но после этого лишь выполнял пируэты в воздухе и отчаянно молотил перед собой. Яшка тут же разревелся.
– Плакса! Я напишу товарищу Сталину, и тебя не возьмут в Красную армию!
– Возьмут! Я больше не буду плакать! Папа! Скажи ему, чтоб не писал товарищу Сталину!
– Тихо, тихо, дети! Никто никуда ничего писать не будет. Сейчас марш умываться, в Красной армии ужин. Через пять минут всем быть за столом. Иначе все красноармейцы получат у меня!
Лёвчика поставили на пол.
– А красноармейцев трогать нельзя! – Яшка, отбежав на безопасное расстояние, показал Лёвчику язык и погрозил кулаком.
Через несколько минут вся семья встретилась за столом. Прямо к ужину подоспел и дед Самуил. Детей рассадили по разным концам стола, предварительно проверив чистоту вымытых рук, женщины засуетились, подавая на стол, а мужчины плеснули в рюмки по пятьдесят для аппетита и за здоровье товарища Сталина. Холодный щавелевый борщ с селёдочкой, картошка-пюре с тефтелями, компот. Наевшихся детей отпустили поиграть, взяв с них обещание не задирать друг друга. Но какие обещания могут сдержать рукопашный бой в борьбе за дело дележа ружей и пистолетов, из которых следовало убить всех врагов революции. Наконец всё вооружение с родительской помощью было по-братски поделено, и мужчины остались одни за столом. Налив ещё по стопке, завязали неспешный разговор.
Самуил Шаевич Кукуй, пятидесятилетний дед Лёвчика и Яши, работал главным инженером в строительном управлении. Уезжал на работу спозаранку и возвращался затемно. Работы было невпроворот, а поставки цемента, кирпича, сантехники и столярки постоянно срывались. По полдня он проводил вися на телефоне, выбивая, требуя, уговаривая, пугая вышестоящим начальством, давя на совесть и обещая все блага мира. Плотники, каменщики, кровельщики и сантехники работали не спеша, а после обеда, приняв на грудь, и вовсе расползались по щелям, вытащить из которых их было делом непростым. Срывался план, и это тоже было головной болью главного инженера.
– Ох, Давид, снимут с меня шкуру. Скоро уже иностранные гости приезжают, а мы объекты для них никак сдать не можем.
– Так для них вроде как военные строят?
– Так и они не успевают, пару объектов нам подкинули.
– Кто к нам? Летуны или танкисты?
– Да не поймёшь. Под Ольховым лётное поле сооружают, а под Солёным рвы копают. А жить вроде как вместе будут. Ну и дела начинаются. Ну, давай ещё по пятьдесят.
– И я не пойму, у них под Зелёным Станом уже ведь есть аэродром, зачем им ещё один?
– Значит, мало им одного. Вооружается немец, а наши помогают. Будем надеяться, знают, что делают. Ты вот что, Давид, поосторожней с тканью. Уже вся родня и все знакомые в защитном ходят. Как бы не взяли тебя за одно место.
Давид Наумович Соркин служил закройщиком при закрытом ателье, обслуживающем офицерский состав расквартированных в Новооктябрьске частей. С недавнего времени ателье получило
