для удовольствия. Нисколько не смущаясь и не стыдясь, парень вскинул винтовку и выстрелил Неле в голову. Может быть, ей повезло, потому что её мучения закончились в этот момент, и она не видела, как потеряла сознание её мать и как стало плохо её отцу, как их приводили в чувство ударами и гнали в общей колонне.
Лиза была у бабушки в Новооктябрьске вместе с дочкой Сарой. Она вынуждена была вернуться в этот город, о котором у неё остались самые неприятные воспоминания. Одессу занимали немецкие войска, и она смогла выскочить в последний момент. Дедушка сумел раздобыть для неё и ребёнка пропуск, с которым её усадили на полуторку с ещё несколькими семьями. В дороге их обстреляли, несколько человек погибли на её глазах. К счастью, машина осталась на ходу, водителя слегка зацепило, и он смог продолжить вести машину. Она была счастлива увидеть бабушку в Новооктябрьске, было опасение, что она могла эвакуироваться, и тогда Лиза бы не знала куда идти. Но прожить у бабушки до сдачи города удалось всего шесть дней. Фронт приблизился с огромной скоростью и поглотил Новооктябрьск также, как и другие населённые пункты. Два дня и две ночи они слышали канонаду на подступах к городу. Но тогда звуки доносились издалека. А потом они обнаружили себя живущими внутри этих звуков. Бежать было некуда, бомбоубежища в их районе не было, по совету соседа они выходили на лестничную площадку, считалось, что она больше, чем квартиры, защищена, поскольку находилась в самом центре дома. Но от прямого попадания их не спасло бы ничего.
В это утро они, как и остальные, готовились присоединиться к колонне, но в их квартиру ворвались двое полицейских.
– Ба-атюшки! Кого я вижу! Ройтман! Ты ли это?
Лиза не понимала, почему этот молодой полицейский знает её фамилию, но ответила.
– Да. А откуда вы меня знаете?
– Да ты шо, Ройтман, не узнаёшь свою первую любовь? – полицейский заржал.
Лиза похолодела, теперь она узнала его. Перед ней стоял Мишка Грибанов, тот самый Мишка, который изнасиловал её после того, как её заставили выпить сначала за Октябрьскую революцию, потом за Сталина, а потом она уже не помнила за что. Она тут же ощутила на себе руки Клавки и Олёны, которые держали её ноги, не давая их сомкнуть, и боль, которую ей доставил сам Мишка. Она вспомнила его похотливую улыбку и подбадривающие возгласы девчонок и мальчишек. Он стоял здесь, перед ней, её единственный мужчина и отец её ребёнка. Он ничего не знал о ребёнке. Да и кто бы ему рассказал? Когда бабушка отправилась с жалобой в школу, директриса Майя Ильинична перевернула всё с ног на голову и, по её словам, получалось, что дочь врагов народа сбила с пути хорошего мальчика из рабочей семьи. Она сама специально пришла в квартиру к Мише, там напилась и начала приставать, все это видели. И если враги не уймутся, то она, Майя Ильинична, лично позаботится, чтобы и проститутка Лиза и её бабушка сводница, получили бы по заслугам от советской власти. Поняв, что добиться ничего не удастся, бабушка отвезла Лизу в Одессу, где она осталась у одесских бабушки и дедушки, там же и родив малышку.
