очередь избежать расстрела и выйти за порог тюрьмы, а дальше уже действовать по обстоятельствам. Но видно было, что немцы – люди серьёзные, зря не болтают. Вон как скоро жидов и коммуняк порешили. Значит, и с другими церемониться не будут. Да к тому же, вон они, свидетельства расправ над населением. Вот результаты допросов разными Шмульзонами да Хаймовичами, у всех на виду. Тут уж не отмажешься. Тех, кто записывался на новую службу, опрашивали, записывали данные. Всех предупреждали, что будет сверка с личным делом заключённого, тех, кто дал неверные сведения, ждал расстрел. После чего вновь принятый на службу получал тарелку каши из полевой кухни и доступ к пожарному крану, из которого можно было напиться и умыть хотя бы лицо.
Лёвчик не слышал о селекции, которую проводил капитан. Он в это время таскал трупы. Мёртвые люди, начавшие застывать, кажутся намного тяжелее таких же по весу живых. Отвыкшие от физического труда заключённые быстро выдохлись. Солдат позволял им понемногу отдыхать между ходками. Носить трупы было неприятно. Иногда рука попадала на скользкую, чёрную, запёкшуюся кровь. Лёвчик отдёргивал поначалу руку и вытирал об себя, чтобы избавиться от ощущения липкого клейстера из человеческой крови. Но вскоре плюнул на это. Один раз они остановились у пожарного крана. Тогда он напился и немного смыл с себя чужую кровь. Убитые, которых выносила десятка, в которую входил Лёвчик, были разного возраста и телосложения. Вот обычная камера, полная трупов, и они могли ещё вчера быть на их месте. Видно, сильно торопилась охрана, если оставила несколько человек в живых. И когда попадался кто-то с признаками жизни, сопровождающий их солдат передёргивал затвор карабина и неспешно добивал жертву. Иногда разлетевшиеся мозги брызгали на носильщиков, но никто не жаловался, ведь сегодня это были не их мозги и не их кровь. Лёвчик видел трупы, которые выносили из подвала. Разница была разительная. Те, кого несли из подвала, представляли из себя неовобразимое зрелище. Люди явно были запытаны до смерти или убиты после пыток. У некоторых в головах были пулевые отверстия. Вдруг Лёвчик обратил внимание на несколько свежих трупов, в одном из которых он узнал папиного знакомого. И ещё один. И ещё. И вдруг страшная догадка осенила Лёвчика. Они убивают евреев! Ему стало жутко страшно. На негнущихся ногах он быстро зашагал ко входу в тюрьму. Быстрей таскать ужасные липкие от крови трупы других людей, но не стать трупом самому! Там, в тюрьме, на ступеньках и в проходах, никто не присматривался друг к другу, выискивая еврейское в чертах лица. Но ведь были люди из его камеры, которые явно могли его выдать. Следовало быть очень осторожным. В одной из камер Лёвчик снял с одного убитого кепку и надел на голову. Кепка была чуть велика и сползала на глаза, но это было и к лучшему. Тем труднее его опознать. Сопровождавший их солдат нахмурился, посмотрев на Лёвчика, но ничего не сказал. Вскоре носильщикам предоставили перерыв и дали по тарелке каши. Записавшихся на службу понемногу выводили со двора. Осталась лишь небольшая группа заключённых, часть из которых продолжала записываться в ряды полиции. А часть ела
