короче, к тому же в последний день работы этой группы электрик помог запустить транспортёрную ленту из подвала наружу. И нужно было лишь переносить тела от ленты до места, куда приходили люди, опознать своих близких. Группа, в которой работал Лёвчик, выносила тела через все переходы и крутые тюремные лестницы, к тому же в первые дни работы очистили ближайшие к выходу из тюрьмы камеры, а в последний день пришлось заняться самыми дальними уголками. Побывал Лёвчик и в штрафном изоляторе, где провёл сутки в первый день своего заключения. Из открытых камер штрафного вынесли четыре тела, они были посечены осколками гранат, в головах зияли пулевые отверстия. Эти четыре тела были одними из самых сохранившихся, холод штрафного изолятора был естественным. Остальные трупы уже начали чернеть и разлагаться. Уже выделялась трупная жидкость, и дышать трупными выделениями в условиях непроветриваемых камер было всё опасней. Но не менее опасным было возразить новым хозяевам жизни: точно так же, как сопровождающий солдат достреливал раненых в камерах, он мог расстрелять любого арестанта.
Горы трупов в тюремном дворе тоже выделяли специфический запах. На четвёртый день в ворота тюрьмы въехал грузовик, на который арестанты по команде стали забрасывать тела. Когда кузов наполнился, дали команду четверым арестантам забраться в него и сесть сверху тел, держась за борта В кабине, кроме водителя, находился вооружённый солдат. Остальных отправили убирать камеры и подвал. Лёвчик впервые попал в подвал, откуда второй группой было вынесено больше сотни тел. В воздухе сохранялся специфический запах. Из средств дезинфекции выдали только сухую хлорку, которую размешивали в воде, и этой жидкостью грубыми тряпками из мешковины отмывали запёкшуюся кровь и другие выделения человеческого организма. Хлорка нещадно жгла глаза, руки и разъедала носоглотку. Люди не выдерживали и выбегали на свежий воздух, где промывали глаза у пожарного крана, после их загоняли назад, на работу.
Открыв одну из дверей в камеру, в которой предстояло убирать, Лёвчик остолбенел: чувство, что он попал в операционную – на кожаной подстилке были разложены скальпели и щипцы разных видов. Можно было бы представить, что попадаешь в хирургическое отделение медпункта, если бы не стул с кожаными ремнями, на которых были тёмные пятна, и цепи с наручниками, свисавшие с потолка. Лёвчику в очередной раз стало жутко. Средневековая пыточная комната. Он вспомнил свои допросы. Он не проходил через эту комнату или что-то подобное. Его просто били. Били хорошо, умело, так, что долго он не продержался и подписал всё, что предложил ему следователь. Просто в тот момент он понял, что бить его будут до тех пор, пока он не подпишет всё, что от него хотят. И они всё равно его добьют, у человеческого организма есть предел выносливости. А Лёвчик как раз и не относил себя к самым выносливым, он был средним пацаном, может, физически чуть покрепче, но не более того. А время от времени в камеру, где его били, заглядывал отец пацана с первого курса, которого Лёвчик
