напряженно контролируемым им сейчас чувством оставался слух.
Палуба была прямой, пустой и длинной, шагов двадцать. Но только эти восемь в самой ее середине, по четыре в обе стороны от спускающегося сверху короткого крутого трапа, позволяли слышать всё происходящее и произносимое в центральном посту подводной лодки.
«По местам стоять, к погружению!»
«Убери на фиг этого долбо…ящера! Куда-куда, да хоть в жопу! Я сказал, за “Вольфрам” (пульт дифферентовки) сам сядешь!»
«Боевая тревога! Ракетная атака!»
«Уйди на х… старпом! Не стеклянный!»
«Ракетчики, доложить о готовности к пуску!»
«Механик… твою мать! Какого черта крен?!»
«Никак нет, стоим на ровном киле!»
«Я что, по-твоему, слепой в задницу?! Вон, куда стрелка хренометра прыгнула!»
«Это рулевой!»
«Вторая шахта готова!»
«Боцман! Прекрати подпрыгивать в кресле!»
«Никак нет, я…»
«Вот потому и рули у тебя болтаются, как сиськи у бабы раком!»
«Штурман, акустик, где доклады?!»
«Товарищ капитан 1-го ранга…»
И неожиданный густой бас интенданта по громкой связи:
– Центральный! Ответьте камбузу! Обед накрывать?
После секундной гробовой тишины вниз по трапу резвым дельфинчиком нырнул старший помощник командира, оглашая отсек ревом обезумевшего самца гориллы, только что укушенного крокодилом за левое яйцо. Правое ему уже командир по пути успел оторвать. На предусмотрительно вжавшегося в переборку Соловьева брызнули капли раскаленной слюны с легкими вкраплениями человеческого словоизъяснения:
– Я сам… сейчас тебя… пиз… попоной накрою! Язык вырву на…! Руки отх… фигачу и в жопу засуну-у-у…
«Внимание в центральном! Готовность к старту…»
Все, как обычно. Пока. Тьфу-тьфу-тьфу!
Конечно, пользуясь своим привилегированным положением флагманского специалиста, Генка мог по боевой тревоге находиться в любом месте корабля и центрального поста в частности, но, к чему путаться под ногами и руками? Его зона ответственности оставалась там, на протяжении практически всех отсеков подводной лодки, среди нескончаемого множества агрегатов, устройств, механизмов, электрических щитов и распределительных коробок, обеспечивающих работу главной энергетической установки и ход субмарины.
И без излишней скромности он мог сейчас констатировать, что работа «его бригады» была произведена выше всяких похвал. За весь 16-и часовой переход в полигон для ракетной стрельбы не было ни единого сбоя в работе реактора, ни разу не сработала даже предупредительная сигнализация! Такое состояние 413-я, пожалуй, знавала лишь в первые два-три года после схода с заводских стапелей. И то навряд ли. Потому что помимо безукоризненно отлаженной техники её продолжали
