трудом сдерживалась, чтобы не попросить о каком-нибудь чуде вроде внезапного усыпления всех в коттедже. Терпеливо ждала. С серьгой Арлекина нельзя было просить много и часто, артефакт был капризный, нервный, чувствительный. Личина могла исчезнуть от неосторожной просьбы, и поэтому Дженни ходила весь день по струнке, экономно используя ясный взор, да и то только тогда, когда ей нужно было что-то сказать. Все-таки возможность понимать и говорить на любом языке сильно облегчает жизнь.
«Угомонились…»
Лас лежал в ногах, она слышала мерное дыхание. Зверь, преображенный в серебристого ирбиса, спал, ожидая ее на Дороге Снов.
Замаскировать Ласа – вот была задача. Фреймус наверняка запомнил наглого рыжего фосса – спутника Дженни Далфин. Как же им быть? Серьга Арлекина была в одном экземпляре, к тому же Дженни была готова заочно отпеть любого, кто сунулся бы к фоссу с предложением «а давай-ка мы тебе слегка продырявим ухо вот этим артефактиком». Ласа перекрашивали в серебристый цвет, потом ставили пятна в художественном беспорядке, Сатырос раздобыл специальные контактные линзы для кошек, на которые Дженни со скрипом согласилась (она уже устала всем объяснять, что Лас не кошка!). Сложнее всего было с пропорциями туловища – фоссы сильно отличаются от снежных леопардов, даже карликовых, поэтому пришлось поить его специальным эликсиром, чтобы подогнать размеры примерно под леопарда.
«Только ради тебя, – сказал Лас, когда она в первый раз сунула флакон ему под нос. – Чтобы я притворялся кошкой!..»
Потом Лас ничего не говорил, только скорбно глотал эликсир. Хотя, на взгляд Дженни, из него вышел пречудесный ирбис: серебристо-снежный с дымчатыми пятнами по бокам и толстым пушистым хвостом. Серебряный ошейник с медальоном, в котором Дженни прятала Синюю печать, завершал образ.
Ее фальшивый облик тоже был интересным: высокая брюнетка, короткое каре, карие глаза, спортивная фигура. Так необычно видеть в зеркале кого-то другого.
«Теперь точно уснули…» – Дженни вытянулась, закрыла глаза, закатила их вверх, словно пытаясь заглянуть внутрь головы. Задышала медленно, расслабленно, дыхание потекло мягким потоком – от стоп через колени, живот, где теплым клубком свивался желтый огонь, выше по позвоночнику, мимо яркого пламени сердца в грудине, сквозь звонкий синий лед гортани, переносицу с горящей искрой, в фиолетовую мглу, клубящуюся в голове.
Так она видела изнутри свое тело, так она ощущала его контуры, обегала их мысленным взором и дышала, текла с дыханием все выше, к затылку, который все тяжелел и тяжелел, пока она там не собралась вся, в этой точке, едва вынося давление. И вылетела как пробка! Миг – и поток вынес ее прочь. Она склонилась над собственным телом – нет, над чужим телом, сквозь которое мерцал ее истинный облик, в бестелесном облике ее зрению открывалось больше, природа вещей раскрывалась ее взгляду, как устрица под ножом.
Меньше секунды она смотрела на дробный облик человека,
