сдала адвокатский экзамен. Сейчас у нее практика на Лонг-Айленде, она ведет все дела pro bono.
«Вот моя месть Ведьме», – подумал я.
– Она защищает пострадавших от насилия женщин, которые не могут позволить себе нанять защитника, – и я посмотрел в глазки-бусинки Ведьмы, надеясь поразить ее удивительными достижениями моей матери.
Увы, Ведьма осталась бесстрастной, ее мой рассказ совершенно не затронул. Она была той еще сучкой. Но я решил добить ее.
– Вы знаете, Мишель, в те времена, когда еще мало кто из женщин работал, моя мать была успешным дипломированным бухгалтером.
Я поднял брови и несколько раз кивнул, как будто хотел сказать: «Впечатляет, не правда ли?» Потом я взглянул на Ведьму, надеясь, что выражение ее лица смягчится. Не тут-то было. Она просто продолжала злобно смотреть на меня. Через несколько мгновений я отвел взгляд. Она была настолько враждебна, что я посмотрел на Ублюдка, надеясь, что хотя бы он оценил достижения моей матери. Я сказал Ублюдку:
– Моя мать гений. Она выдающаяся женщина.
Ублюдок кивнул, вроде бы соглашаясь, хотя в его кивке было и что-то вроде: «А нам плевать!» Но затем он совершенно искренне сказал:
– Да, похоже на то, что она действительно замечательная женщина, – и опять кивнул.
– Да, замечательная, – подтвердил я, – а есть еще и мой отец, про которого, конечно, вы все знаете.
Тут я снова улыбнулся, но уже не так лучезарно:
– Он тоже дипломированный бухгалтер и тоже гений в своем роде, хотя…
Тут я сделал паузу, стараясь найти верные слова для того, чтобы охарактеризовать моего отца Макса, которого в «Стрэттон» звали не иначе как Безумный Макс из-за его яростного темперамента.
Безумный Макс был серийным курильщиком, большим любителем первоклассной русской водки, ходячей бомбой замедленного действия и поразительным франтом. У Безумного Макса не было любимчиков, он всех одинаково ненавидел.
– Ну, – сказал я со злорадной улыбкой, – скажем так, он не столь благожелателен, как моя мать.
Псих, со слабым намеком на улыбку, спросил:
– А правда, что он бил стекла в машинах брокеров, которые занимали его место на парковке?
Я медленно кивнул.
– Да, – ответил я, – а если он был не в настроении, то кузову и крыльям тоже перепадало. А потом он еще вызывал эвакуатор.
Я пожал плечами.
– Но брокеры все равно продолжали занимать его место. Это стало очередным проявлением преданности фирме: если тебе устроил взбучку сам Безумный Макс, значит, ты настоящий стрэттонец.
Какое-то время все молчали, а затем Ублюдок спросил:
– Так когда же вы начали нарушать закон? Сколько вам было лет?
Я пожал плечами.
– Ну, это зависит от того, что вы понимаете под нарушением закона. Если считать нарушением закона потребление рекреационных наркотиков, то я стал преступником в одиннадцать
