кирпичей?
Эх, мальчик. Я лишь покачал головой, глядя на него. Сразу видно – сладко ел, мягко спал. Не знает, что такое нужда, не знает, что такое смерть.
Из-за ржавого гвоздя убивают. Из-за медной монеты. Пусть не я, но чем я лучше других?
– Не убил же, – сказал я. – Все. Хватит. Забыли.
– Я думал, раз вы меня не бросили… – Марк будто размышлял вслух. – Значит, шеей из-за меня рисковать вы готовы. А из-за денег готовы голову размозжить?
Да, действительно, глупо получается. Честь соблюсти, товарища стражникам на поживу не бросить – я готов. И тут же едва-едва удержался, чтобы не убить мальчишку на груде ржавого железа.
Это что же получается?
Жизнью рискнуть я могу, лишь бы все по совести было, как Искупитель велел, как Сестра заповедовала. Сам погибай, а товарища выручай. Запросто, выходит. А вот за деньги, которые и достать-то почти невозможно будет, готов пацана железом в висок…
Странно. И впрямь – странно. Злая скотина – человек. Злая и глупая.
– Вот так оно бывает, – сказал я. – Не сердись, мальчик. Вырастешь – поймешь. Искус – он голову кружит.
Марк молчал. Потрескивал факел, уже обглоданный пламенем до деревяшки.
– Все, хватит, – решил я. Затоптал огонь. Не почуяли бы дым стражники… эх, раньше надо было думать. Вся надежда, что люк хорошо пригнан. От пряностей запах годами сочился, в дерево впитывался, чтобы насквозь пройти.
Сев на холодный пол, к стене, я вслушался. Тихо. Может, и нет никого в доме. Одно теперь остается – ждать.
– Скажите, Ильмар, а если бы вместо вас был Славко?
Я ухмыльнулся. Если дурак-душегуб еще жив, то ему несладко…
– Лежал бы ты сейчас под полом, мертвый. А может, и нет. Может, оставил бы тебя Славко до утра. Ночью потешиться, да и мясо свежее будет.
Не видно было ни зги. Так что я, наверное, услышал, как мальчик вздрогнул. Никогда не думал, что можно так громко вздрогнуть!
– М-мясо?
– Ага. Такие, как он, либо бегут не останавливаясь, либо забиваются в нору на неделю. Он бы сожрал тебя.
Нет, откуда он такой взялся? Сидит в темноте, не шелохнется, только в горле что-то булькает. Неужели никогда не слышал, как душегубцы с каторги бегут? У них это называется «теленка прихватить».
– А если бы тут был Иван?
Я едва вспомнил, что так звали кузнеца.
– Тогда ничего. Он человек простой, дикий. Не обидел бы. Вот только не ушли бы вы с ним, тут хватка нужна.
Марк, укрытый темнотой, продолжал размышлять:
– А от вас чего ждать, Ильмар?
– Теперь – ничего особенного. Не разгневаем Искупителя, не забудет нас Сестра – уйдем. Если уж совсем прижмет… – Я вздохнул, но все же честно закончил: – Тогда я тебя брошу. Убивать не стану, помог ты мне.
Марк молчал. Кажется, напугал я его словами про «мясо».
– Я человек неприхотливый, – сказал я. – Могу и крысой перекусить. Могу из дождевых
