не это. Она не сможет стоять тут в объятиях лорда Роланда Пенхэллоу – из всех мужчин на свете! – и слушать, как ее кузина сплетается в страстных объятиях с герцогом Уоллингфордом.
Господи, пожалуйста. Пожалуйста!
С завороженным ужасом она прислушивалась к тому, как поднимаются и падают голоса, все время слишком тихие, чтобы различить хоть слово, округлые английские интонации плывут в холодном воздухе, лишь отдельные слова прорываются сквозь бормотание: «похищать», и «лестница», и «дьявольщина».
Будь они оба прокляты.
Разумеется, Лилибет никогда не ругалась вслух, но в мыслях сквернословила так же часто, как капитан китайского клипера, хотя, вероятно, не так разнообразно и мощно. В конце концов, она живет весьма уединенной жизнью.
Голоса упали до шепота. Черт побери.
А затем, без предупреждения, и вовсе смолкли.
Она задержала дыхание, ожидая услышать шорох одежды, предательские стоны, охи и вздохи.
Но уловила только шаги. Шаги, направлявшиеся в обратную сторону и вскоре затихшие в ночи.
Глава 4
Лилибет обмякла на плече Роланда, сотрясаясь от смеха. Его руки сомкнулись вокруг нее. Он поддерживал ее, но его тело тоже содрогалось в попытках сдержать хохот.
– Боже праведный, – прошептал он, – я думал, нам конец. Попались.
– Я боялась, что они начнут… о Боже! – Из глаз потекли слезы, и она попыталась просунуть между телами руку, чтобы вытереть их.
– Начнут что?
Лилибет, не подумав, выпалила:
– Что они любовники!
Он фыркнул.
– Нет-нет, дело не в этом. Я просто боялся, что не удержусь и выдам нас.
– О Боже. – Она закрыла лицо руками. – Они могли бы подумать, что мы…
– В то время как мы всего лишь…
Воздух между ними внезапно сделался хрустальным. Роланд уронил руки и шагнул назад, и ей показалось, что сердце вырвалось из груди и метнулось за ним.
– Мы всего лишь… – негромко повторила она.
– …хотели попрощаться, – закончил он. В темноте, без света фонаря, голос раздавался как из пустоты, отделенный от его красивого лица.
Но ей и не требовалось видеть его лицо. Она точно знала, как он выглядит, как в уголках карих глаз собираются морщинки, когда он улыбается, как темно-золотистые волосы завитками падают на лоб. Как сильная челюсть переходит в крепкую шею, как полные губы раздвигаются, когда он что-то говорит.
Каково это – почувствовать их на своих губах?
Она так и не узнала. То давнее ухаживание состояло из элегантных слов и тайных взглядов, без физических прикосновений. Приличные девушки, послушные дочери английских леди, не раздают поцелуев, пока не получат кольцо на помолвку.
Но она неоднократно воображала себе его поцелуи в мрачные одинокие ночные часы, свернувшись калачиком в постели и глядя в темноту сухими измученными глазами. Воображала и большее. Представляла
