и защищали меня всю мою жизнь. Меня убивает, когда я вижу их такими холодными и чопорными друг с другом. Пожалуйста, Фиона, – настойчиво повторила она. – Пожалуйста, поужинай с нами.
Хартли подошел к ним, услышав последние слова сестры.
– Конечно, она останется на ужин, правда, Фи?
– Если ты уверен, что я не помешаю вам. – Она пристально посмотрела на Хартли. – Но не допоздна, я должна выспаться, завтра приступаю к грандиозному проекту, хочу быть бодрой.
Его взгляд был непроницаем, когда он кивнул.
– Понятно.
По дороге к дому Тарлтонов Хартли был не более общителен, чем на похоронах. Его молчание вполне устраивало Фиону. Откинув голову на спинку сиденья, она закрыла глаза.
К сожалению, отгородиться от Хартли оказалось не так-то просто. Его мужской запах дразнил ее. Ей вдруг отчаянно захотелось придвинуться к нему и погладить его бедро. Она хотела помочь ему и хотела быть с ним.
Если ей повезет, Тарлтоны будут вести себя наилучшим образом. Фиона была бы счастлива вернуться домой и никогда больше не открывать свою дверь высокому, красивому мужчине, который так недолго был ее любовником.
Когда Хартли, ведя машину, въехал через передние ворота пляжного комплекса, Фиона была одновременно ошеломлена и очарована. Сооружение стояло на массивных сваях. Широкая лестница вела наверх к большим красивым дверям. Даже с подъездной дорожки Фиона могла разглядеть замысловатые витражи в окнах с изображением морских черепах, дельфинов и морских звезд. Как художник, она высоко оценила работу создателей этой красоты.
Хартли выключил двигатель и прижал ладони ко лбу.
– Это чертовски неправильно.
– Мне очень жаль. – Других слов она не смогла подобрать и не знала, как еще помочь ему.
Последние лучи солнца освещали его изможденное лицо.
– Я здесь вырос, – произнес он тихо. – После 11 сентября наш отец стал параноиком. Он очень долго почти не выпускал нас из дома.
– Полагаю, я могу это понять. Он хотел защитить вас.
Она посмотрела на семейный дом Хартли. Он кардинально отличался от тех домов, где ей приходилось жить раньше.
Дольше всего, двадцать пять месяцев, она прожила в семье, где, кроме нее, было еще четверо приемных детей. Когда их приемная мать в конце концов забеременела, всех детей перевели в другую семью.
Фиона умоляла оставить ее. В тринадцать лет она была самой старшей из всех и способной быть помощником по дому. Но беременность ее приемной матери протекала с осложнениями. Доктор сказал, что сильный стресс и напряжение угрожали бы здоровью матери.
Характер Фионы был спокойным и самоотверженным. Никаких проблем она не создавала, но доктор был непреклонен.
Мать Фионы все плакала и плакала. На нее сильно подействовал всплеск гормонов, она была слишком взвинчена для того, чтобы принять правильное решение. В конце концов, в этом не было ничьей
