Хотелось скорее повзрослеть. Избавиться от нелепых сандалий и шорт и носить кроссовки и джинсы, и чтобы всё по размеру, а не на вырост. Ходить на работу с чёрным, как у отца, дипломатом, куда столько всего помещается. Он никогда не мечтал «кем-то стать». Глупо планировать, когда столько возможностей. Можно быть кем угодно, а если разонравится – никто не мешает переменить профессию. И ведь он не успел даже пожить так, не испробовал даже пары возможностей, вариантов. Как вдруг оказалось, что жизнь не такая уж и длинная, и разметать её всю по ветру – совсем невесело. Отучился на юрфаке. У него есть кожаная папка для документов, и расставаться с ней, чтобы стать промышленным альпинистом или разнорабочим на буровой – заманчиво, но уже поздно, да и глупо. Семья. Где-то там маячит служебная квартира, дети. Это всё привлекает сильнее отвязных путешествий и сомнительного жизненного опыта. В конце концов, из-за метаний можно к пятидесяти остаться никому не нужным, голожопым и бездомным. А хочется научиться и стать настоящим мужчиной.
Может, это и значит, что он повзрослел?
Что-то ёкнуло в груди. Если он повзрослел, значит дальше остаётся только стареть. И что с этой взрослости, когда в погожем дне видишь только невыносимую жару и заранее злишься на неё, брюзжишь. Всё работает теперь через голову – чувства незаметно отмирают.
Одинцов отщелкнул окурок. На этот раз попал точно в урну. Причин торчать на улице не было, но и в «Центр» иди ещё рано – инструктаж только через полчаса.
Издалека донёсся рев двигателя. Одинцов напрягся. За последний год жизнь города успокоилась. Гонки средь бела дня – это было из ряда вон. Через пару секунд на служебную парковку влетел чёрно-оранжевый джип и с визгом остановился. Машина была незнакомой. Одинцов спрыгнул с перил, вытянулся и расправил плечи, готовясь встретить наглого водителя грудью. Из авто ловко выскочил толстеющий мужчина в гвардейской форме и приветливо помахал.
– Андрюха! Здоров!
– Чтоб тебя… – процедил сквозь зубы Одинцов. Он снова ссутулился и сжался, и взгромоздился обратно на перила. – Привет.
– Видал?! – Первушов махнул на машину.
– Ты же ещё вчера на другой был…
– Да… Кое-что выяснилось недавно. Вот решил, как говорится, потрепать шкуру неубитого мишки. Но вроде железно всё, так что премию должны нехилую отвалить. Ладно, скоро сам узнаешь, – толстяк таинственно улыбнулся.
– Понятно.
Одинцов отвёл глаза. Разговаривать не хотелось. Первушов покачал головой.
– Я адреса в дежурку спущу. Сегодня же опять ты?
– Ага.
– Хорошо. Повнимательнее там. Я сегодня своего человечка с вами отправлю. Так, на подмогу.
– Нахрена? – встрепенулся старлей.
– Ну, ладно тебе. Не волнуйся. Славу твою не отымет, – подмигнул Первушов и скрылся за прозрачными дверями.
Он был прав. Выслужиться было надо. А раз он прикупил себе джип в расчёте на
