style="font-size:15px;"> Но свет не без добрых людей: раскрыли глаза. И подвели доказательную базу – в виде конкретных имен, «адресов и явок»…
– Да, но я не ловлю каждый взгляд! – уже без всякой улыбки ответила на хвастливую тираду Варя.
– Ну хорошо, а я ловлю! Этот взгляд может оказаться лучшим кадром в передаче! – парировал Алексеев.
Варя опустила голову, испугавшись, что сейчас заплачет. Но вместо этого решительно встала и сказала то, что меньше всего хотела сказать в этот момент:
– Знаешь, ты все-таки как-то определись со своими «лучшими кадрами». А потом позвони мне. Если захочешь…
Алексеев нахмурил густые, черные, несмотря на свою яркую рыжую масть, брови:
– А, по-моему, глупо ставить какие-то ультиматумы, Варя.
В его голосе явно просквозил холодок.
– А я вообще глупая. Ты ведь меня поэтому Барби зовешь? – дерзко вскинулась Варя. – Но я все же постараюсь, чтобы одной глупостью в моей жизни было меньше…
Варя встала, повернулась на каблучке ботфорта, как солдат из роты почетного караула, и, не оглядываясь, промаршировала до самого выхода из сквера…
– Легко быть гордой, когда одна. Когда не о ком больше переживать и заботиться, – горько сказала Варя, когда мамочки разнокалиберной стайкой возвращались из столовой в палату. Берестень шла замыкающей. Но по лицу ее было заметно, что она не упустила ни одного слова из рассказа Вари.
Оля Захарова спросила, любуясь грациозной, плывущей, как пава, Варей:
– Варя, а тебя так красиво ходить в школе стюардесс научили?
Варя засмеялась:
– Жизнь меня научила! – она взяла свою кружечку, которую несла в руках, и ловко водрузила на голову. Приподняла подол халатика и пошла, с гордо поднятой головой, ступая легко и плавно. – Представьте: по пацану на каждую руку, сумку через плечо, и каблуки, и глаз горит, и улыбка!
– Ты прямо королева, – засмеялась Оля и попробовала установить свою чашечку на макушку. Но чашечка скользила по волосам, не хотела становиться такой же фарфоровой короной, как у Вари…
– А чем мы не королевы, девчонки? Королевы! Королевы-матери!
Варя мельком оглянулась на бредущую последней несмеяну-Берестень и добавила:
– Просто не люблю, когда меня жалеют.
…Жалеть себя она не разрешала никому. Долгое время и повода для этого не было: длинноногая красавица, у которой от поклонников отбоя не было, к тому же умница, звезда курса с радужными профессиональными перспективами. Кому бы пришло в голову пожалеть Варю? Да ей многие просто откровенно завидовали, о какой такой жалости могла идти речь!..
Но наступил день… Тоже осенний, но уже совсем не золотой, а просто мокрый, серый и ветреный, когда Варя пришла к зданию телецентра и с нарочито отсутствующим
