половине XII в.: представляется, например, будто во дни Авраамия Ростов был уже Владимирскою областию, будто Авраамий, оклеветанный пред великим князем Владимиром, имел с ним сношение во Владимире на Клязьме; будто когда Авраамий оправдался, святой князь устроил монастырь его своим монастырем, сделав его высшим всех обителей ростовских, даровал ему многие имения, и будто Авраамий за труды свои удостоился получить имя архимандрита, которое становится известным в наглей Церкви не прежде XII в. Но нетрудно понять, как могли вкрасться в житие Авраамия все такие несообразности. Оно составлено, судя по содержанию его, отнюдь не прежде, как после прославления преподобного, т. е. после открытия мощей его, которое последовало уже во дни великого князя владимирского Всеволода Юрьевича, внука Мономахова (1176–1212). Удивительно ли, если чрез два столетия или даже и более составитель жития, не довольно образованный, имея под руками, может быть, самые краткие письменные известия о святом Авраамии и руководствуясь преимущественно устными о нем преданиями, смешал различие времен и вообразил по простоте своей, что город Владимир Кляземский, который в XIII в. был уже действительно столицею великих князей и заключал в своей области Ростов, имел такое же значение и во дни святого Владимира и что Авраамиев монастырь, считавшийся уже в XIII в. высшим всех ростовских обителей и архимандриею, сделался таким монастырем еще при самом Авраамии? Примеры подобного смешения времен у нас очень известны: летописцы, жившие при архиепископах Новгородских, называли архиепископами и самых первых епископов Новгородских. Что касается, в частности, до наименования Авраамия архимандритом, нет ничего невозможного, чтобы он возведен был в этот сан епископом Иларионом. Пусть будет правда, что в нашей отечественной Церкви до XII в. имя архимандрита не употреблялось, хотя преподобный Нестор в житии преподобного Феодосия Печерского, по некоторым спискам, и называет его этим именем; оно, несомненно, употреблялось в Церкви Греческой, а Иларион был грек. Прибавим общее замечание: если в известном ныне житии преподобного Авраамия Ростовского встречаются двоякого рода показания, из которых по одним, совершенно ясным, он действовал в царствование святого Владимира и сына его Бориса, при первых Ростовских епископах Феодоре и Иларионе, а по другим, только по умозаключению, должен быть относим уже к XII столетию, то почему же отдадим предпочтение не первым показаниям, но последним, когда эти последние легко могли вкрасться в житие по простоте и малообразованности сочинителя? Впрочем, считая только более вероятным, а отнюдь не несомненным, что Авраамий жил при самом начале у нас христианства, мы должны допустить, что или он обратил к святой вере не всех жителей Ростова, или многие из них вскоре снова впали в язычество, потому что, как увидим, во второй половине XI в. третьему Ростовскому епископу Леонтию пришлось еще много бороться здесь с закоренелыми язычниками.