стер их с лица земли.
Тадам!
И все пропало.
Все эти родные и знакомые места, где Сара провела всю свою жизнь (ну, по крайней мере, обычную ее часть), исчезли в мгновение ока. Ничего не осталось. Началась новая глава, но только не та, на которую Сара надеялась. Ударная волна несет по полю пыль и тьму. Она распластывает людей по земле, чуть не выбивая дух, разрывая барабанные перепонки.
Почти ничего не видно. Воздух раскаленный, тяжелый от пыли и сажи, синий, коричневый и черный вперемешку. Кристофер все еще рядом с Сарой. Он держит ее. Закрывает своим телом. Когда их начинает забрасывать камнями, землей и еще кусками неизвестно чего размером с кулак, он прижимает ее к себе. Вокруг люди, некоторые ранены. Они кашляют. Плачут без остановки. Трясутся, не в силах унять дрожь. Дышать трудно. Очередная ударная волна вминает их в землю еще глубже. Сара едва жива. Время от времени копья света пронзают пыльную пелену. И снова с неба начинает что-то сыпаться, да так, что содрогается земля. Летят огромные куски бетона и стали, покореженные машины, мебель. И ничего не поделаешь, остается только ждать и молиться, что на тебя ничего не рухнет. Кристофер до боли крепко сжимает ее в объятиях. А Сара впивается ногтями ему в спину.
Проходит неизвестно сколько времени, и наконец воздух начинает прочищаться. Теперь уже слышны и менее громкие звуки. Люди воют от боли. Выкрикивают имена своих.
И ее имя тоже.
Это отец.
– Сара! САРА!
– Я тут! – кричит девушка. Даже ей самой ее собственный голос кажется далеким, приглушенным. В ушах все еще звенит. – Я тут! – повторяет она.
Из пыльного облака показывается ее отец. Лицо его покрыто кровью и пеплом, но сквозь эту грязь светятся белки глаз, сверкающие и ясные. Он знает то же, что уже поняла и она. Последняя Игра.
– Сара! – Отец делает в их сторону неловкий шаг и падает на колени, обнимая обоих ребят. Все трое плачут навзрыд. Со всех сторон слышатся крики. Сара на мгновение открывает глаза и видит перед собой подругу – ошеломленную, ничего не понимающую, с головы до ног покрытую сажей. Рине оторвало левую руку чуть выше локтя: видны ошметки кожи, торчащий кусок кости, кровь. Мантию с нее сорвало, но шапочка почему-то уцелела на голове.
– Рина! Рина! – зовет Сара, но та не слышит и снова растворяется в облаке пыли. Сара понимает, что уже никогда не увидит свою лучшую подругу.
– А где мама? – шепчет она на ухо отцу.
– Мы были вместе. Но теперь я не знаю.
– Этот камень, это… это…
– Я в курсе.
– Сара? – слышится мамин голос.
– Мы тут! – кричат все трое хором.
Она ползет к ним. Левая сторона ее головы осталась без волос. Лицо обгорело, хотя не слишком ужасно. Но она так рада, что нашла родных! И все же к радости примешивается что-то еще – и когда Сара шла на сцену, этого еще не было.
«Я что-то говорила, – думает Сара. – Речь на выпускном. И люди радовались. Они были счастливы».
– Оло́ва, –
