до анафемы, но студент настоял. Домочадцы объяснили, как пройти, сами предпочли остаться в тепле.
Морозная ночь дала легкое прояснение мозга, снежок любезно мурчал под ногами, будто котяра, надувшийся молока. Мимо пробежавшие школьницы крикнули: «С наступающим!», умчались с флиртоватым смехом.
Забаровский заказал переговоры, но Нытва и Брянск молчали, точно партизаны. Одинешенькая телефонистка поминутно бурчала в трубку, прикрывая рот рукой: «Скоро, скоро буду. У меня тут один посетитель остался». Через два часа она собралась. Подкрасила губки, поправила челку, накинула короткую шубейку. Сумочка перекинулась через локоток.
– Молодой человек, мы закрываемся. Сегодня связи уже не будет, идите домой. С наступающим!
– Может, еще чуток подождем? – канючил студент.
– Скоро Новый год. Имейте совесть.
Руслан смирился, шатаясь от одной стороны тропинки до другой, побрел восвояси.
– А где все? – Забаровский искал по комнатам дружков.
– Пошли праздновать к одной шалаве, – сердилась мать.
– А как же я? – Растерянность граничила со слезопролитием. – Я тоже хочу… к шалаве.
– Не бойся, сейчас Светка с мужем придет, они проводят.
– Она замужем?
– А то як же? – Когда хозяйка нервничала, прорывались украинские корни. – Час назад с работы пришел, ты не видал. Сейчас к его родителям заглянут и вернутся.
Дочка с мужем, таким же маленьким щупленьким парнишкой, пришли к полдвенадцатому.
– А я не знаю, где живет эта шалава. – Светлана вытаращила глаза, когда узнала о роли провожатой.
– Как не знаешь?! Она ж ровесница твоего брата, вместе в одном классе учились.
– И чо? Я должна знать, где живут все его одноклассники?
– Ну как же ты не знаешь?! Они же постоянно сидят на лавочке у Пантелеймонихи, значит, живут в том доме.
– Да мало ли, где они сидят?! Они и в КПЗ уже сотню раз пересидели. Не живут же они там?
– Ох! – Мать присела на край стула, уронив полотенце на колени. – Это, значит, я сдурковала. Я-то сказала – ты Рустамчика проводишь.
– Русланчика, – поправил гость.
Но женщины смолчали в пол. Забаровский искал выход.
– Может, покажете этот дом, Пантелеймонихи? Я постучусь, подскажут, где живет эта… Раз шалава, все должны знать.
– Уже без двадцати! – Хозяйка всплеснула. – Живо всем переодеваться! Ничего, Русик, встретишь Новый год с нами, а утром разберемся. Никуда не денутся, отыщутся.
Заложника поневоле обуял страх остаться на главный вечер с совершенно незнакомыми людьми, он накинул куртку, крикнул:
– Я найду! – и выскочил на улицу.
Руслан застыл на крыльце. В какую сторону идти? У кого спросить? Бесфонарная ночь накрыла районный городишко. Светились лишь окна, раздавался женский смех напровожавшихся
