вторую стрелу. Ей казалось, что она понимает, что подразумевал Сирио, говоря «быстро, как змея» или «гладко, как летний шелк», но теперь она впервые увидела, что это такое на самом деле. Стрела снова прожужжала мимо, как пчела.
– Ты промахнулся, – заметила Арья.
– Дура же ты, если так думаешь. Они летят, куда я их посылаю.
– Это верно, – подтвердил Лим.
Лучника отделяло от острия ее меча около дюжины шагов. Ничего не поделаешь, поняла Арья, жалея, что у нее нет лука и она не умеет так же хорошо стрелять. Она угрюмо уперла свой тяжелый меч в землю.
– Ладно, поглядим на вашу гостиницу, – сказала она, скрывая сомнение за храбрыми словами. – Вы ступайте вперед, а мы поедем сзади, чтобы вас видеть.
– Впереди или позади, все едино, – с низким поклоном ответил ей Том. – Пошли, ребята, покажем им дорогу. Вытаскивай свои стрелы, Энги, они нам еще пригодятся.
Арья спрятала меч в ножны и перешла через дорогу к своим друзьям, которые держались подальше от трех незнакомцев.
– Пирожок, забери капусту, – сказала она, садясь верхом. – И морковку тоже.
В кои-то веки он не стал с ней спорить. Они отправились в путь в указанном ею порядке. Лошади медленно двигались по изрытой дороге в десятке шагов от трех пешеходов, но вскоре конные незаметно для себя почти поравнялись с пешими. Том Семиструнный шел медленно и все время бренчал на своей арфе.
– Вы какие-нибудь песни знаете? – спросил он. – Я охотно спел бы с кем-нибудь. У Лима слуха нет, а наш стрелок знает только марочные баллады, по сотне стихов каждая.
– Только у нас на Марках поют настоящие песни, – беззлобно ответил Энги.
– Петь вообще глупо, – заявила Арья. – Только шум поднимать. Мы вас услышали за целую милю и запросто могли бы убить.
Том улыбнулся, показывая, что он другого мнения.
– Есть вещи и похуже, чем умереть с песней на устах.
– Если бы тут поблизости были волки, мы бы знали, – вставил Лим. – Это наш лес.
– Но про нас-то вы не знали, – заметил Джендри.
– Не будь так уверен, парень, – сказал Том. – Иногда человек знает больше, чем говорит.
Пирожок поерзал в седле и сказал:
– Я знаю песню про медведя. Немного.
– Что ж, давай споем, сдобный ты наш. – Том ударил по струнам, запрокинул голову и запел: «Жил-был медведь, косолапый и бурый! Страшный, большой и с косматою шкурой!»
Пирожок подхватил с увлечением, покачиваясь на ходу в такт. К удивлению Арьи, голос у него оказался хороший, и пел он верно. Она не знала, что он способен еще на что-нибудь, кроме своего пекарского дела.
Чуть подальше в Трезубец впадала мелкая речка. Они перешли ее вброд, и пение спугнуло утку из тростника. Энги тут же сорвал с плеча лук и сбил ее. Утка шлепнулась недалеко от берега, и Лим, скинув свой желтый плащ, с охами и жалобами побрел к ней по колено в воде.
– Как по-твоему, есть у Шарны в погребе
