формы жизни. Вам с трудом удавалось переместить хрупкие существа из сети в контейнер, так чтобы не повредить нежную оболочку. Неужели вы считаете, что подобные создания способны выдержать экстремальное давление?
– Давление, – ответил я, – уравновешивает себя. Давление снаружи равно давлению изнутри.
– Слова, пустые слова и ничего больше! – воскликнул профессор и нетерпеливо тряхнул головой. – Давеча вы выловили круглую рыбу. Почему давление воды не сплющило ее в лепешку? А распорные доски трапа, почему их не сжимает сила воды?
– Но опыт ныряльщиков…
– Конечно, это неплохой аргумент. Ныряльщики при погружении испытывают колоссальное давление, которое влияет на, может быть, наиболее чувствительный орган нашего тела – внутреннее ухо. Но, согласно моему плану, мы не будем подвержены давлению вообще. Нам предстоит погружение в стальной камере с кристаллическими окнами по бокам для наилучшего наблюдения. Если силы давления недостаточно, чтобы смять полуторадюймовые никелированные стальные пластины, то и нам нечего опасаться. Мы повторим эксперимент братьев Вильямсонов из Нассау{20}, о котором вы, без сомнения, наслышаны. Если мои расчеты окажутся неверными, то… Вы ведь не зря сказали, что никто не находится на вашем попечении. Мы погибнем во имя науки. Конечно, если вы не желаете рисковать, я буду действовать самостоятельно.
Рассказ профессора показался мне полным безумием. Но ты знаешь, как нелегко отвергнуть брошенный вызов. Я выдержал паузу в несколько минут, раздумывая.
– Как глубоко вы планируете погрузиться, сэр?
На столе в каюте лежала карта. Профессор указал пальцем на точку к юго-западу от Канар.
– В прошлом году я делал замеры дна в этом месте, – сказал он. – Неподалеку находится впадина не менее двадцати пяти тысяч футов в глубину. Я первый, кто сделал это открытие. Верю, что когда-нибудь в мою честь на картах появится надпись «Маракотова бездна».
– О Господи, сэр! – воскликнул я. – Неужели вы предлагаете опуститься в эту бездонную пучину?
– Нет, конечно же, нет, – улыбнулся профессор. – Ни лебедочные цепи, ни кислородные трубки не позволяют опуститься глубже, чем на полмили. Вокруг расщелины, которая, как я уверен, сформировалась много лет назад в результате действия вулканических сил, находится узкое плато. Плато расположено на глубине не более трехсот морских саженей.
– Триста морских саженей? Треть мили!
– Да, приблизительно треть мили. Я намереваюсь опуститься в герметичной камере на дно подводной насыпи. Мы постараемся исследовать глубоководный мир настолько, насколько это представляется возможным. Разговорная труба соединит нас с кораблем. Так мы сможем давать указания команде. Стоит только прошептать, и нас немедленно вытянут обратно на поверхность.
– А кислород?
– Кислород нам станут закачивать сверху.
– Но на такой глубине
