каблуками Пепла, и понятливый конь перешел с шага на ровную рысь.
«Все-таки как красиво у нас на Руси», – подумал Духарев, хотя и знал, что скажи он это вслух при любом кривиче – и тот наверняка возмутится, а потом начнет толковать глупому чужаку, что русь – это там, в Киеве, дружина княжья, да старшие мужи, да варяги, да нурманы… В общем, русь – это княжье, а тут земля вольная.
Духарев усмехнулся: вольная-то вольная, а дань князю платят. И киевскому, и полоцкому.
– Молодец! Эй, молодец! – с берега, спотыкаясь и оскальзываясь, бежала баба.
Сначала Серега хотел крикнуть ей обычное: «Спешу!», но что-то его удержало. Может, то, что чесала баба к нему слишком уж заполошенно. И одета была как-то слишком легко, не по сезону.
– Стой, – скомандовал Духарев, и конь послушно остановился.
Баба подбежала, бухнулась ничком в снег, прямо под копыта брезгливо попятившегося Пепла.
– Ой, человек добрый! Ой спаси-помоги! – заголосила баба, запрокидывая вверх красное зареванное лицо. – Ой, защити, родимый, ради Хорса светлого! Оборони от убивцев-насильников, добрый человек!
«А ведь не шутит тетка!» – подумал Серега. Он спрыгнул на снег.
– Вставай! – скомандовал нарочито грубо. – Хорош выть! Поехали!
Сообразив, что дело сладилось, баба тут же умолкла, уставилась на Духарева снизу вверх с такой искренней надеждой, что у Сереги от взгляда ее что-то в груди предательски екнуло.
– Полезай! – рыкнул он, буквально забрасывая женщину на спину Пепла, хлопнул коня, и тот пошел вперед, а Духарев побежал рядом, держась за седло.
– Ой быстрей, родной, ой быстрей! – забормотала тетка.
– Ша! – оборвал ее Духарев. – Ну-ка говори толком, что у тебя стряслось.
И баба зачастила с пулеметной скоростью.
Серега понимал через два слова на третье. Общую суть. Суть же сводилась к тому, что муж у бабы – кузнец, причем живут они от мужнина рода отдельно. Сами, да две дочки, да сын, да холоп… Короче, семьей живут, а не родом, а родичи у них в трех поприщах, в городе Витебске.
И был у них недавно князь полоцкий Роговолт. То есть не то чтобы был, проезжал мимо с дружиной и дань взял. Сколько причиталось. Еще муж двух коней княжьих подковал. Задаром.
А сегодня вот заявились четверо. При оружии. Сказали: тоже люди княжьи. За данью. Да только не княжьи они, а лихие люди. Мужа прибили, холопа вообще убили до смерти. Говорят: кажи, где серебро-злато закопано, а не то железом жечь станем да дочек насильничать. А дочкам-то десять да восемь годков! Тут баба заревела и едва не вывалилась из седла.
Духарев прикрикнул на нее, и баба замолкла. Перепугалась, что бросит.
А между тем покрыли они уже с полкилометра.
– Далеко еще? – спросил Духарев.
– Да еще два раза по столько! – всхлипнула баба.
– След твой?
– Мой, – баба еще раз всхлипнула.
След был мощный. Баба на стрессе ломила по сугробам, будто
