выгод: они плыли крестить и завоевывать именем Христа. Религиозное рвение вкупе с шансом грабежа эпического размаха было смертоносным стимулом, и он неумолимо погонит португальцев в Индию и за ее пределы.
Дорогой ценой инаугурации атлантической работорговли Энрике радикально расширил горизонты Европы. Делу, которому он положил начало, предстоит еще долгая жизнь, и внезапно оно станет тем более настоятельным, когда с Востока придет ошеломляющее известие.
Глава 5
Конец света
22 мая 1453 года солнце село над осажденным Константинополем [163]. Час спустя в прозрачном небе поднялась полная луна, но внезапно ее затянула чернота затмения, оставив лишь узкий нездоровый серп. Всю ночь напролет паникующие толпы метались по древним улицам, освещенным лишь мигающими красноватыми отсветами вражеских костров за стенами. Воздевая к небу драгоценные иконы и распевая молитвы Богу, Пресвятой Деве и всем святым, последние римляне знали, что древнее пророчество наконец свершилось. Небеса застились, конец подступал.
Более тысячи лет о твердыню стен Константинополя разбивались волны варваров и персов, арабов и турок. Он пережил опустошительные поветрия болезней, кровопролитные династические неурядицы и мародеров-крестоносцев. Золотой город кесарей постепенно превратился в выхолощенный остов, его население, составлявшее теперь десятую часть того, что жило тут в пору расцвета Византийской империи, было разбросано по полям, усеянным обломками былого величия. Но он все же держался. Давным-давно он утратил свой латинский язык и перенял греческий, на котором говорила большая часть его населения. Европейцы Запада давно уже называли эту империю греческой. Позднее историки окрестят ее Византией, по имени города, на месте которого вырос Константинополь. Но для своих гордых граждан он всегда был римским, последним живым и дышащим осколком античного мира.
Османскому султану двадцати одного года от роду, который раскинул свой шатер в четверти мили к западу от города, рисовались блестящие перспективы: не столько окончательное падение Римской империи, сколько ее возрождение под его собственной эгидой. Мехмед II, крепыш среднего роста с пронзительным взглядом, орлиным носом, маленьким ртом и громким голосом, бегло говорил на шести языках и усердно изучал историю [164]. Он уже овладел почти всеми старыми римскими землями на Востоке, и история подсказывала ему, что завоеватель восточной столицы римлян унаследует мантию великих императоров былых времен. Он станет полноправным цезарем, а его ретивое честолюбие вернет громовую властность священному, но выхолощенному имени.
Пока турки смыкали кольцо, византийский император в последний раз воззвал к Западу. От отчаяния он лично посетил папу римского [165] и согласился воссоединить ортодоксально православную и римско-католическую церкви. Его мольбы разбились о столетия давнишней вражды между греками
К главе 5.
Среди свидетельств очевидцев осады – подробный дневник Николо Барбаро, венецианского аристократа и костоправа*, склонного преувеличивать роль своих соотечественников в защите города, хроника Георгия Сфрандизи, канцлера города**, и письмо папе римскому Леонарда Хиосского, епископа Лесбоса, посланного в Константинополь вести переговоры об объединении церквей***. Эти повествования приведены в: J.R. Melville Jones, ed. The Siege of Constantinople: Seven Contemporary Accounts (Amsterdam: Hakkert, 1972). По истории Византии и осаде Константинополя см.: Steven Runciman. The Fall of Constantinople: 1452 (Cambridge: Cambridge University Press, 165); John Julius Norwich. Byzantinum: The Decline and Fall (London: Viking, 1995); Roger Crowly. Constantinople: The Last Great Siege, 1453 (London: Faber & Faber, 2005).
*Николо Барбаро был на момент падения Константинополя послом Венеции в Византии, по другим версиям, попал в Константинополь как судовой врач одной из венецианских галер. –
**Георгий Сфрандизи был историком Византии и выполнял ряд поручений для сына императора Мануила II Константина, а также в начале своей карьеры служил в канцелярии, но канцлером никогда не был. –
***Леонард Хиосский был архиепископом Мелитинским и оставил ряд записок об осаде; письма и донесения папе Николаю V отправлял папский легат в Византии кардинал Исидор Русский, бывший епископ Киевский (изгнанный из России за попытку внедрения унии с римско-католической церковью); Исидор Русский и Леонард Хиосский должны были не вести переговоры об унии (Флорентийская уния уже была подписана в 1439 году), а проследить за исполнением положений унии, уже заключенной, – которые никак не исполнялись. Самое любопытное то, что все эти сведения содержатся, в частности, в монографии Роджера Кроули (Roger Crowly. Constantinople: The Last Great Siege, 1453 (London: Faber & Faber, 2005)), которую автор приводит ниже в качестве своего источника. –
На жалованье у Мехмеда состоял небольшой штат итальянских гуманистов, которых он во время осады призывал к себе читать поучительные выдержки из трудов античных историков. См.: Franz Babinger. Mehmed The Conqueror and His Time (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1978).
