пораньше или уходить попозже. Или то и другое, – Кора улыбнулась. – Ты тут без меня потолстеешь. Она лучше готовит.
– Кора, – покачал головой он. – Ты же понимаешь, я не об этом.
Она отвернулась и взялась за ручку дверцы. Разговор исчерпан. Она уже решила ехать, и оба отлично понимали, что решила бесповоротно.
Глава 2
Бруксы жили на улице Норт-Топика, кто другой дошел бы за пятнадцать минут. Но Кора шла гораздо дольше. Давняя привычка: заслышав машину, она поднимала парасоль глянуть, не знакомый ли едет. Если да и если он останавливался и спрашивал, не надо ли подвезти, или просто говорил: «Какое приятное июньское утро!» – Кора любила пару минут с ним поболтать. Она ценила дружбу с соседями, особенно в этом городке, который после стольких лет все равно казался ей большим. Правда, в то утро Кора отклоняла все предложения ее подвезти и отвечала только, что идет к подруге.
И все равно пришла вовремя, потому что специально вышла пораньше – мало ли что. В одиннадцать она стояла перед домом Бруксов. Монументальное, заметное здание, хоть и выкрашено в унылый серый цвет. Определение «большой дом» казалось мелким: все три этажа длиной в полпереулка, даже больше; участок обычный, а дом – переросток. Все окна на фасаде распахнуты ветерку, кроме одного, с зазубренной трещиной на раме: видимо, если откроешь, рассыплется. Лужайку вокруг дома недавно скосили, несколько сиреневых кустов, еще в цвету, затеняли крытую известняковую террасу. Кора поднялась по ступенькам; шмель покружил рядом, утратил интерес и улетел.
Майра, улыбаясь, открыла дверь, и Кора вновь изумилась: какая маленькая! Сама Кора тоже немножко не дотягивала до среднего роста и не привыкла смотреть на других женщин сверху вниз; но Майра была дюйма на четыре ниже. Кора и не думала, что Майра такая: на трибуне та миниатюрной не казалась, и голос у нее был низкий, как у рослых дам. И все же Кора никогда не слышала, чтобы Майру называли «миленькой», «прелестной» или «хорошенькой». Только «красивой», «пленительной», «притягательной». Вот и сегодня: даже шея Майры (ни следа загара) над плоским воротничком белой шелковой блузы казалась длинной, а юбка со сборками на талии и скромной линией подола над лодыжками удлиняла и всю фигуру. Из пучка волос на затылке выбилась длинная темная прядь.
– Кора. Рада, что вы пришли. – Мягкий, мелодичный, почти убедительный голос. По телефону она притворилась, будто узнала Кору. Майра пожала ей руку, забрала парасоль. – Пешком? В такую жару? Ничего себе. Честное слово, я на таком солнце просто вяну.
– Тут пара кварталов, – сказала Кора, хотя спина у нее была мокрая от пота. Она выудила из сумочки платок и промокнула лоб. Майра ждала; теперь стало видно, что она сама несколько вымотана. Жемчужные пуговки на блузе застегнуты криво: у шеи лишняя петля, внизу – лишняя жемчужинка.
– Садитесь. Я принесу лимонада. Или чаю? Простите за беспорядок. – Она отвернулась. – Служанка обычно приходит в девять, но сегодня ее нет и нет. И, конечно, позвонить ей некуда. – Она всплеснула руками и вздохнула:
