их были бородаты, суровы и решительны.
– Князь Сакульский и князь Друцкий к государю поклон свой принесли. Уважение выказать, думами своими поделиться, – спешился перед монастырской стражей Андрей. – Кто у вас за старшего?
– Государь ныне молиться изволит, – мрачно отрезал один из монахов. – Коли нужда у вас в нем большая, вона на излучине съезжая изба стоит. Там писец сидит дьяка Адашева, у него можно грамоту оставить, кто такие, по каковой нужде к Иоанну Васильевичу проситесь. Коли государь соизволит, то до себя пригласит. А проще челобитную оставьте, дьяк в просьбе разберется и ответ отпишет. У царя дел государевых невпроворот, недосуг ему с каждым плакальщиком речи вести. Прождете милости без пользы. За челобитные же Адашев головой отвечает, без решения не оставит.
– Ты с князьями знатными речи ведешь, деревенщина, а не с плакальщиками! – повысил голос Зверев, положив руку на рукоять сабли.
– А по мне, хоть король датский! Кого Иоанн зовет, тот в слободе свой, а кто сам является – проситель, – не дрогнул монах. – Ступайте с Богом, коли в порубе у ката погостить не желаете.
Зверев ощутил в душе непроизвольное облегчение и передернул плечами, отгоняя позорные мысли.
– Понял, Юрий Семенович, кто ныне при дворе правит? – повернулся он к старику. – Кто решает, кому до царя ходить можно, а кому без надобности? Те, кто четыре года тому к бунту призывали и бояр золотом подкупали, дабы законного правителя отринуть. И сам князь Старицкий, вестимо, с ними. Спрашивается, какого черта мы царя защищали? Ничего ведь не изменилось.
– Ты защищал, – губ старика коснулась легкая усмешка. – Мне высокие материи ни к чему. Я больше нуждами земными интересуюсь. Хозяйством, ремеслом всяким, делами торговыми. Ценами да оброками. Мы люди простые… – С этими словами прямой потомок князя Рюрика в восемнадцатом колене[5] поднялся в седло. – Поехали, Андрей Васильевич, постой искать. Опасаюсь, здесь это не так просто окажется.
К счастью, в этот раз князь Друцкий ошибся. Окрестные купцы уже успели сообразить, что народ к государю в Александровскую слободу будет съезжаться числом немалым, и успели выстроить огромное количество постоялых дворов на любой вкус и достаток. Добравшись по тянущейся вдоль Коломны улице до окраины, путники свернули в ворота, за которыми красовался добротный, в два жилья, бревенчатый дом со слюдяными окнами.
– Горницы достойные для князей есть? – не спешиваясь, наклонился у крыльца Пахом – и навстречу тут же выкатились трое мальчишек в картузах с лаковым козырьком и косоворотках с вышитым воротом.
– Есть, есть боярин! Дозволь коня принять, дозволь стремя подержать, дозволь до крыльца провожу!
– Для двоих князей светелки надобны! И людские комнаты тоже…
– Есть, есть! – путались между лошадями мальцы. – Дозволь, дозволь!
– Что
Основатель рода князей Друцких, князь Полоцкий Рогволод-Борис Всеславич, это пятое колено князя Полоцкого Изяслава Владимировича, который сам – пятое колено от Рюрика. Обособленная ветвь рода, в XII–XV активно роднилась с Гедеминовичами.
