свою нужду и пообещал добавить сверх обычной цены еще столько же за срочность, он стал сама любезность и не поленился лично прибыть на постоялый двор, чтобы снять мерку с пани.
– Видите, какая беда, – пояснял Речницкий, когда при виде грязной тряпки, в которой невозможно было узнать некогда роскошное платье, мастер огорченно всплеснул руками. – Выехать пришлось срочно, и в спешке платье на смену, как на грех, забыли. Торопились, торопились, да наскочили на камень у самого, почитай, города, пролетку развернуло, задним колесом в канаву да набок…
Мастер обещал к утру поправить дело:
– На скорую руку придется, вы уж не обессудьте… – заранее оправдывался он.
– Ладно, нам и как-нибудь сойдет, лишь бы до места добраться, – успокаивал его Франц Иванович.
Портной не подвел, и уже с утра Ева облачилась в простенькое платье, сидевшее на ней и в самом деле не лучшим образом, но тем правдоподобнее она стала соответствовать образу мещанки. Роскошные волосы юная графиня убрала под скромный платочек, купленный в одной из лавок поблизости, и, разумеется, на ее руках не было перчаток. Можно было двигаться дальше. В Белосток выехали еще до полудня: путь лежал неблизкий, верст пятьдесят будет – дай Бог к вечеру добраться. Тем более что поедут они сначала на юг – Франц не поленился именно про эту дорогу расспросить в корчме, сделают крюк по окрестностям и только потом выедут на тракт, ведущий на север.
Так и вышло – в Белосток въезжали уже в сумерках. Здесь Речницкий планировал задержаться довольно надолго. Их путь до Бельска проследить, конечно, особых трудов не стоило. Но и на это надо было потратить какое-то время. А вот куда они поехали дальше? В Ломжу, Пултуск, Бранск, Волоковыск, в Слоним или даже в Варшаву? А может быть, свернули на Брест-Литовск? Поди угадай… Дорог много, и которую выбрали беглецы – так сразу и не разузнаешь.
Однако и мешкать тоже не приходилось. В Белостоке, устроившись в простенькой гостинице, которая не слишком сильно отличалась от постоялого двора в Бельске – разве что стремлением обслуги регулярно подчеркивать отличия их гостиницы от простых постоялых дворов – Франц Иванович на следующий же день прямо с утра отправился в единственный в городе католический храм, кафедральный костел Успения Пресвятой Богородицы. Единственным костел был по одной причине – черта оседлости собрала здесь множество горожан иудейского вероисповедания. Если судить по данным только что прошедшей переписи населения, их тут было около сорока тысяч, тогда как католиков – одиннадцать тысяч, да примерно девять тысяч православных.
Впрочем, действующий костел радовал глаз чистенькой свежей побелкой и ухоженными зелеными насаждениями за высокой белой оградой с башенками, памятником Яну Клеменсу Браницкому, возведенным в 1775 году его женой Изабеллой (урожденной Понятовской). Памятник появился здесь неспроста – именно стараниями великого гетмана коронного Яна Клеменса костел был перестроен
