школы, всегда одевалась в такую свободную одежду, что туда поместился бы ещё один человек – и даже осталось бы место.
Элис боялась мисс Гурке. Её отличала не только странная манера одеваться – её кожа маслянисто блестела, напоминая Элис о змеях.
Больше всего мисс Гурке досаждали опоздавшие. Она стояла в дверях и, если дети приходили хотя бы на секунду позже звонка, хватала их за капюшоны курток и тащила в свой кабинет. Ещё с детского сада Элис взяла за правило приходить в школу как минимум на пятнадцать минут раньше.
Со своего места на скамье Элис наблюдала, как мисс Гурке опустила голову, положив обе руки на край гроба. Попрощавшись, она сделала нечто странное. Вместо того чтобы отвернуться, она наклонилась над гробом и сунула в него руку, как будто собиралась приподнять голову Полли и поцеловать её перед расставанием. Должно быть, она передумала, решила Элис, когда мисс Гурке отдёрнула руку и, не оглядываясь, пошла к выходу быстрым шагом.
Элис оставалась внутри до тех пор, пока помещение не опустело и не разошлись последние скорбящие. Стало очень тихо и спокойно – подходящее время, чтобы воскресить в памяти множество особенных моментов, которые они разделили с тётей Полли.
Она вспомнила, как однажды зашла в пекарню по дороге домой из школы и застала тётю за прилавком. Та выжимала сок из лимонов, чтобы напечь «шахматных» лимонных пирогов.
– Можно я буду вылавливать семечки? – спросила Элис, с радостью забираясь на красную табуретку.
Полли закончила выжимать последний лимон и передала миску Элис. Потом протянула ей вилку.
– Вылавливай на здоровье, – улыбнулась она.
– Мама говорит, ты могла бы заработать миллионы, если бы захотела, – сообщила Элис, извлекая вилкой скользкие белые семечки и складывая их на блюдечко, которое тётя поставила рядом с ней. – Разве ты не хочешь разбогатеть?
– Я уже богата во всех отношениях, которые имеют значение, – ответила Полли. – И твоя мама тоже, даже если она ещё этого не знает.
В ожидании, пока Элис закончит, Полли рассеянно теребила медный ключ, который висел у неё на шее на цепочке. Она всегда так делала во время разговора – то совала ключ за ворот блузки, то вытаскивала его наружу. Элис нравилось смотреть, как он вращался на весу, её завораживали отблески огня, отражавшиеся на поверхности, когда тётя ставила пирог в пылающую духовку. Это был единственный ключ от двери пекарни, и Полли всегда носила его на шее, чтобы не потерять.
Когда семечек в лимонном соке не осталось, Полли послала Элис в кладовку за сахаром, а сама сходила за корзиной свежих коричневых яиц, которую кто-то оставил на пороге утром.
– Если я кое о чём спрошу, ты обещаешь ответить честно, тётя Полли? – задала вопрос Элис, оперевшись локтями о прилавок и наблюдая, как тётя тщательно ополаскивает яйца.
– Конечно, – кивнула Полли. – Спрашивай о чём угодно.
– Я
