прикосновение в знак поддержки, но для меня оно значило много.
– Благодаря вам у нас с Пашей есть шанс. Мы используем его. Во что бы то ни стало мы попадём в сборную и поедем на чемпионат Европы.
– А там и на мир замахнемся, – вставил Пашка.
Посмотрев на него, я увидела решимость в его взгляде. Точно такую же решимость, что пылала внутри меня. Разве что разбавленную тёмными чёртиками-смешинками.
– Вперёд, партнёрша, – Жаров жестом показал на лёд.
Я замешкалась, и он, поняв, что мне нужно немного времени наедине с Рудовым, без лишних слов отъехал от нас.
– Ты уверена, что сможешь справиться с этим? – негромко спросил Роман, когда мы остались у борта вдвоём.
– Я слишком много поставила на этот чемпионат, – помолчав пару секунд, так же тихо отозвалась я. Рудов накрыл мою лежащую на бортике ладонь своей. – Придётся справиться, Ром, – моя ладонь под его сжалась в кулак. – Выбора нет.
– Нет, – согласился он и кивком указал на лёд. – Время, – напомнил коротко.
Ладонь его исчезла. Разговор был окончен, и я широкими подсечками поехала к разминающемуся Паше. Остановилась рядом и улыбнулась, хотя делать это не особо-то и хотелось.
Мама… Как бы я желала другого. Но вряд ли с этим уже можно что-то поделать.
– Жаров, – взяла Пашу за руку и потянула на себя. – Что стоим, кого ждем?
– Журавлёва, и как тебе это удается? – улыбнулся Пашка, обнимая меня за талию. – Минуту назад казалось, что ты вот-вот в себя уйдёшь, а сейчас…
– А сейчас, Паша, давай уже кататься! – подмигнула партнеру и подала знак, что можно включать музыку.
Тимур
Я стоял у входа в раздевалку и неотрывно наблюдал за парой, находящейся сейчас на льду. Изящные линии, синхронные вращения, оригинальные поддержки…
Нечего сказать, они были хороши. Очень хороши, хотя и не лучше нас с Натальей. Ничем не лучше.
Только вот эта нежность в каждом движении, каждом взгляде.
Чёрт подери, если это игра, не слишком ли правдоподобно?! И что за игры у Журавлёвой с собственным тренером?
Я отлично видел, как несколькими минутами ранее они стояли у борта. И его руку на её я тоже видел.
– Вот, значит, как, – процедил я, когда, закончив программу, моя бывшая партнёрша снова подкатила к бортику. Сказав что-то, показала ладонь и негромко засмеялась. Смех её звоном зазвучал в башке, вызывая внутри чёрную ярость.
Руки сжались в кулаки. Прошло около минуты прежде, чем партнёр её тоже подкатил к борту. Обняв, прижал Журавлёву к себе и поцеловал в щёку. Она снова засмеялась, усиливая и без того хлещущуюся в крови злость.
Смеётся? И что же её так развеселило? Рука партнёра на талии или взгляд Рудова? Вот уж не ожидал…
– Тим, чего встал, идем на лед! – вдруг раздалось позади меня. Каримова, чёрт её дери!
Повернулся и прошипел:
– Не указывай мне, что делать.
